Марко Базаити. Пейзаж в картине "Призвание апостолов". Венецианская академия
Ближе всего к Беллини стоит Марко Базаити[346], умерший после 1521 года, а также художественный его двойник, окрещенный "стильнокритической наукой" несуразным словом псевдо-Базаити. Вполне возможно, впрочем, что в данном случае мы имеем дело с произведениями одного и того же художника, но разных эпох его жизни. И достоверные картины Базаити рисуют его, как мастера очень неровного. Несколько его картин принадлежат к первоклассным шедеврам, другие ниже посредственного; некоторые произведения выдают его поэтические намерения и полны музыкального чувства, другие в своем преследовании иллюзии доходят до безвкусия позднейших натуралистов. Пейзажи Базаити, однако, почти всегда одинаково прекрасны. По-видимому, в глубине души он был именно "пейзажистом", но в то время художественное сознание еще не дозрело до того, чтобы выделиться этой специальности. Сами художники, по укоренившемуся предрассудку, смотрели на пейзаж как на нечто придаточное и второстепенное; главным для них продолжали быть "лики святых", "иконы".
Безусловно, прекрасны пейзажи на двух картинах Базаити в Венецианской академии: "Призвание апостолов", 1510 года, и "Моление о чаше" (приблизительно того же времени). Первая (маленький вариант 1515 года которой имеется в Венском музее) в смысле пейзажа еще напоминает "Аллегорию" Беллини, но написана спустя лет двадцать после нее[347]. Вторая картина приближается по композиции к "Святому Иерониму" Беллини. Однако, с одной стороны, мотивы последователя как бы богаче и вычурнее мотивов предшественника, с другой - в них замечаются и известные черты недомыслия. В "Призвании апостолов" пейзаж не связан со сценой на переднем плане картины и слишком отвлекает внимание зрителя; во второй картине, опять таки, нет настоящей связи между трагической сценой предсмертной молитвы Христа и всей декорацией, долженствующей скорее представлять алтарь или одно из тех theatrum, которые воздвигались в праздничные дни в церквях. Надо, впрочем, сказать, что, взятые сами по себе, обе картины так хороши, что перед ними подобная критика должна умолкнуть.
На картине псевдо-Базаити в церкви Св. Петра в Мурано "Вознесение Богородицы" (считавшейся долгое время произведением Беллини) фон снова очень суровый и прямо указывает на зависимость от падуйских формул. Время года - зима. Слева оголенное, справа срубленное дерево; на скалах грозные замки и развалины, вдали горная цепь, по обыкновению, с замком. Усиливают зимнее настроение рыхлые облака, почти заполнившие все небесное пространство. На первом плане небольшая группа святых разных времен и народов изумленно взирает на неподвижно стоящую на облаке Марию. Картина эта, одна из прекраснейших в венецианской живописи начала XVI века, изумительно сочно и широко написанная, поражает, однако, своим застылым характером, своей приверженностью к иератическим формулам[348].
Чима из Конелиано
Чима из Конелиано. Поклонение пастырей. Кармине в Венеции.
Ближе к Беллини стоит Чима из Конелиано[349], и, в особенности, эта близость выражается в той роли, которая предоставляется на лучших его картинах пейзажу. Можно даже прямо сказать, что Чима - один из великих пейзажистов истории искусства. Он менее разнообразен, чем Беллини, он часто повторяется, пользуется одними и теми же мотивами. Все его искусство страдает некоторой неподвижностью, и ему абсолютно чужды сильные аффекты. Он любит передавать лишь покорное смирение и, главным образом, сосредоточенную молитву. Но какая дивная прелесть заключена все же в его картинах и особенно в их пейзажах, занимающих всегда очень большое место в композициях. Сколько в них непосредственной наблюдательности, сколько трогательной любви к природе и какое громадное мастерство, иногда оставляющее за собою даже мастерство Джамбеллино!
Разбирать творчество Чимы хронологически почти бесполезно, ибо оно в целом совершенно однородно от начала до конца и почти не знает эволюции. Единственным исключением в этом ровном, безмятежном творении представляется "Мадонна в виноградной беседке" музея в Виченце, отличающаяся резким мантеньевским характером. Но и здесь резкость живописи и блеклость красок объясняются скорее особенностями техники жидких клеевых красок по холсту, нежели "ученической робостью" и неумением мастера (картина наиболее ранняя из известных нам и датирована 1489 годом). В позднейших работах Чима больше не обращается уже к этой технике, но пишет, как и большинство его товарищей, смесью сочной темперы (разведенной на яйце) с масляными красками.
346
Марко Базаити по происхождению далматиец или албанец. Он сотрудничал с Альвизе Виварини, но сомнительно, был ли его учеником (Базаити закончил большой образ Альвизе во Фрари). Некоторые считают Базаити учеником Беллини, Паолетти же считает его учеником Антонелло да Мессина.
347
Базаити приписывают еще маленькую картину "Святой Иероним" в Лондоне - еще более приближающуюся к "Аллегории"; впрочем, характер пейзажа здесь совершенно падуйский - мрачный, угрюмый.
348
Прекрасен пейзаж и на картинах псевдо-Базаити в Берлинском музее, составляющих алтарный образ с Иоанном Крестителем в центре. Особенно хорош именно пейзаж позади главной фигуры, его весенняя голубизна, получающая особую силу благодаря контрасту зеленого плаща Предтечи. Алтарь этот приписывался раньше Джироламо ди Санта Кроче. Нужно сказать, что ряд произведений последнего мастера, часто очень скучного, оправдывает до некоторой степени эту атрибуцию. Таков, например, торжественный и очень сильный по краскам образе восседающим на престоле св. Фомой Кентерберийским в церкви Св. Сильвестра в Венеции.
349
Джованни Баттиста Чима да Конелиано, сын суконщика, родился около 1460 года в Конелиано; в 1489 году мы его находим в Виченце, с 1490 по 1516 год он жил в Венеции и умер на родине в 1518 году. Чей он ученик, в достоверности неизвестно. В самом Конелиано он мог пользоваться, во всяком случае, наставлениями целого ряда художников (правда, второстепенных). Некоторые авторитеты считают его последователем Беллини, новейшие же настаивают на чертах сходства с Мантеньей и с Альвизе Виварини.