Рыцарство получило свое яркое выражение в замковой жизни и в создании бесчисленных маленьких дворов. Бюргерство создало современную торговлю, городской комфорт, городскую образованность и опять-таки тысячи независимых городских общин. В XIII веке оба элемента; рыцарство и бюргерство начинают уже местами сливаться воедино - в жизнь больших центров, среди которых главные роли принадлежат Флоренции и Венеции на юге, Парижу, Лондону и Кельну на севере. На юге это новое частью сплетается с не полностью исчезнувшим старым, и там поэтому легче могла затем явиться иллюзия возрождения этого старого. На севере же новая жизнь бьет ключом и создает в искусстве такое истинное "чудо" как готика - якобы продукт католической церкви, на самом же деле растение, выросшее без всякого участия со стороны центра католицизма - Рима, который так и не воспринял готики. Готика в своем безудержном порыве, в своем блеске, в своей радости является ярким выражением освобождающейся человеческой души. В этом смысле она и есть подлинное искусство христианства; недаром же начало ее совпадает во времени с общим воспламенением религиозной мысли: с ересями южной Франции и с благословленным церковью выступлением св. Франциска Ассизского[45].
К этим внутренним обстоятельствам примешались и внешние явления, в сильной степени повлиявшие на развитие искусства: крестовые походы, образование франкских монархий на Балканском полуострове и в зависимости от этого более близкое знакомство с Востоком вообще и с утонченной культурой арабов в частности. Надо еще прибавить сюда постоянные вторжения немецких императоров в Италию, а также централизацию обновленной французской культуры в Париже и получившуюся возможность более планомерного ее развития под покровительством двора и Сорбонны. К середине XIII века "готическое" искусство представляется совершенно зрелым именно во Франции и в Англии (оба государства с дней Вильгельма Завоевателя можно считать в культурном смысле почти однородным целым). С конца XII века, после долгого пребывания во мраке и угнетении, начинает просыпаться, в сильной зависимости от северных влияний, и художественная жизнь Тосканы[46], которая затем развивается с удивительной быстротой, влияя, в свою очередь, на север (особенно с момента перенесения папского престола в Авиньон в 1309 году).
К сожалению, для ознакомления с живописью этой эпохи (XII-XIV вв.) на севере мы имеем лишь ограниченное число памятников. От стенописи остались лишь жалкие куски и, вдобавок, произведения исключительно "провинциального" творчества; от переносных икон - и того меньше (их, впрочем, вероятно, немного и было). Наше знакомство с искусством XII-XIV веков основано поэтому, главным образом, на сериях драгоценнейших расписных окон в соборах и на значительном числе миниатюр в богослужебных и иных книгах. Стенопись в северных готических церквях была, к тому же, все более оттесняема как недостатком нужных площадей (готическая архитектура есть, главным образом, "искусство отверстий", "светоисточников"), так и соперничеством с пылающими в солнечных лучах красками "оконных картин". Напротив, на юге Италии, где меньше дорожили светом, готика получила более "компактный" архитектурный остов, а вследствие этого художникам достались большие площади для своих работ. Впрочем, кое-какие, сохранившиеся на севере, памятники (полнее всего в Гильдесгейме XII в., в Гартберге XIII в., в Гурке 1240 г.) показывают, что и там стенная живопись эта достигла значительного развития[47], и гибель других памятников под штукатуркой Эстетов - вандалов XVII века или под записью бездарных педантов - "реконструкторов" XIX столетия является невосполнимой утратой.
Главной чертой обновившейся с XII по XIV в. живописи являются первые проблески свободы, личного начала, непосредственного подхода к изобразительной задаче (эти черты сказываются уже в витражах собора в Сен-Дени под Парижем, 1140 г., несмотря на романский характер их орнаментальных форм). Византийская условность сохраняется еще на некоторое время для отдельных фигур, по-прежнему строгих, иногда даже (напр., в Страсбурге или в Шартре) "грозных". Мелкие же сцены, покрывающие, наподобие пестрых ковров, целые колоссальные окна соборов, имеют в себе всегда что-то подвижное, "веселое", интимное. Характерно, что среди священных событий появляются (на стеклах, пожертвованных гильдиями) и жанровые сцены, представляющие разные занятия ремесленников. Те же черты можно наблюдать и в миниатюрах того времени, частью носящих следы влияния "стекольной" живописи[48]. К этому надо заметить, что расширяется самый круг священных изображений. К событиям Священного Писания на стеклах примешиваются эпизоды из легенд святых (знаменитое собрание их в "Золотой Легенде" Якопо Вораджине, 1230-1298 гг.), а миниатюры начинают все чаще и чаще украшать, кроме богослужебных книг, и переводы древних писателей, сборники рыцарской и народной поэзии, романы, юридические сочинения (Sachsenspiegel), хроники, зоологические трактаты, медицинские книги и проч.
Изображение леса летом. Миниатюра из сборника "Carmina Burana первой половины XIII века. Пример соединения воедино самых разновидных орнаментально-производных форм растенй. Художник не наблюдает природу, он каллиграфически разрабатывает традиционные формы.
Правда, все эти иллюстрации носят еще явно условный характер, но сама условность получает отныне новый оттенок: она старается передать царившие в то время идеалы нежной грации, элегантной гибкости, светской изящности. Небо из недоступной цитадели Царствия Божьего превращается в подобие романических "Minneburgen", осаждаемых фанатически преданными рыцарями. Рай теряет характер какой-то заоблачной пустыни и становится садом. Долгое время перемена эта во французских и английских (а позднее в германских) миниатюрах сказывается лишь в общем построении композиции, особенно в позах и жестах фигур и меньше - в пейзаже. По-прежнему фоны чаще всего заполнены золотом и ковровым узором или заняты геометрическими схемами архитектуры. Но и схемы эти уже принадлежат к модному тянущемуся ввысь, готическому стилю, а на условных узорных фонах группируются силуэты скал, деревьев, кораблей, в которых уже чувствуется живая наблюдательность[49].
45
Сам Рим жил за время от VII до XV века исключительно политической жизнью (споры об инвеституре, распри римских фамилий, междоусобицы из-за папских выборов). При таких условиях в Риме не могло возникнуть "вдохновенного" искусства. Исторически вполне допустимо ставить в тесную связь появление св. Франциска с религиозным движением на юге Франции. Мать Франциска была француженкой и принадлежала к благородной фамилии Bourlemout. Франциск владел французским языком и охотно пользовался им в разговоре и даже в молитвах.
46
Характерно, что все начало Возрождения в Тоскане отмечено "готической", иначе говоря - северной, окраской. Возникшие по ту сторону Альп формы готики сделались в XIII и XIV веках как бы специальным искусством народившихся и быстро завладевших всей духовной жизнью орденов францисканцев и доминиканцев.
47
Примеры запаздывающего (сравнительно с французским) немецкого искусства украшают сооружения переходного или раннеготического стиля и сами носят еще ярко выраженные романские черты.
48
Появление витража нельзя ставить в связь с впечатлением, которое произвели на крестоносцев разноцветные стекла в арабских мечетях. Выше упомянуто, что первые достоверные сведения о стекольной живописи восходят к годам епископа Адальберо или Адальберона, на 100 лет ранее первого Крестового похода. Разноцветные стекла, однако, не представляющие собой картин, существовали и гораздо раньше в Западной Европе. Картины же стали технически возможными со времени открытия способа соединять куски стекла посредством свинца.
49
Мы воспроизводим здесь один из типичнейших образчиков изображения природы в XIII в., почерпнутый из сборника песен "вагантов" и изображающий жизнь в лесу. Разумеется, никакого сходства с настоящими растениями здесь еще нет, но уже важно, что художник взялся за подобную тему, немыслимую в предшествующую эпоху. Кое-что в данной миниатюре обнаруживает и некоторую наблюдательность, напр., зайчик в ее нижней части.