Итак, перекрестное наложение признаков (живорождения — яйцерождения, четвероногое — двуногости — безногости и некоторых дополнительных), для каждого "высшего рода" разных,[6] дает и для "животных с кровью" столько же "высших родов", сколько выделено таковых для "бескровных", а именно пять — см. ниже группы (6)-(10).
(6) Живородящие четвероногие, с волосами (соответствуют млекопитающим). Далее делятся на однокопытных (непарнокопытных), двукопытных (жвачные, свиньи) и многопалых с когтями или ногтями. Среди последних упоминается и человек (кн. седьмая, § 66; кн. девятая, § 247-248); фактически он даже всегда рассматривается в "Истории животных" в рамках группы (6), хотя формально Аристотель выделяет его в особый род "двуногих живородящих".
(7) Яйцеродящие четвероногие или безногие, со щитками на коже (рептилии, "щитковые"). Их "низшие роды" — ящерицы, крокодилы, черепахи, змеи. Если бы не признак "щитковости", всюду подчеркиваемый Аристотелем в соответствующих местах, сюда же должны были бы войти и земноводные. Нетрудно убедиться, что ни в одном из остальных "высших родов" им места нет. Но о земноводных в дошедших до нас аристотелевских текстах сказано удивительно мало. Нет уверенности, кто такой кордил (традиционно: тритон; по Кювье и по Б.-С.-Илеру — vol. 1, р. 10 — "личинка" саламандры); нет описания цикла развития лягушки, нет даже прямых свидетельств, что Аристотель знал о том, что головастик и лягушка — один вид. А если не знал, то как раз головастик и мог быть "кордилом" (что маловероятно).
(8) Яйцеродящие двуногие, летающие, с перьями (птицы). Далее Аристотель классифицирует птиц, как это делается и сейчас, в основном по строению ног и "клювов, отражающему образ жизни: пеликанообразные — "веслоногие", хищные — "с кривыми когтями", куриные и голубиные — очевидно, по общему виду клюва. Нелетающих птиц типа страуса Аристотель в этой классификации не учитывает. Птиц Аристотель различает больше всего видов, до 200, при менее чем сотне видов млекопитающих и несколько более сотни видов — рыб.
(9) Живородящие безногие, водные, дышащие легкими (китообразные). В их числе низшие роды: дельфины, фалены (более крупные представители китообразных), а также тюлени — хотя и не безногие, но "с изуродованными ногами".
(10) Яйцеродящие, редко живородящие, безногие, водные, имеющие жабры (но не дышащие ими: жабры, по Аристотелю, служат, чтобы "выпускать воду, взятую ртом", см. кн. вторая, § 54. В книге восьмой есть намеки на аналогию между жабрами и легкими, что, может быть, свидетельствует о более позднем происхождении данной книги). Это "высший род" рыб. В нем "низшие роды" — селахии, т.е. акулы и другие рыбы с хрящевым скелетом, без типичной для рыб чешуи; костистые — с чешуей и скелетом, консистенцию которого Аристотель называет "аканта", "рыбья колючка".
Помимо всех этих аристотелевских "таксонов", которые им самим обозначаются (хотя далеко не всегда последовательно) как "высшие (наибольшие)" и "низшие роды", в "Истории животных" встречается немало и менее крупных таксономических единиц. Они иногда с безразличием, которое свидетельствует о том, что речь идет о вещах второстепенных, именуются то родами, то видами. Понятие "род" встречается у Аристотеля как в биологических, так и в логических трактатах и относится в принципе к любой достаточно крупной группе однородных по ведущим признакам объектов, хотя бы и неживых, обычно с условием, что в эту группу входят подгруппы — виды данного рода. В ряде случаев отношение между родом и видом выглядит в "Истории животных" почти как в современной таксономии: род состоит из видов как "таксонов" более низкого, ближайшего к индивидуумам ранга. Так, в книге четвертой § 68 о насекомых находим: "Род этот включает в себя много видов". Но иногда приходится передавать genos (буквально "род") через "вид": цикады — род, но там же одна из цикад — "один вид цикад", хотя в оригинале и здесь genos.
6
Но и из числа этих дополнительных признаков встречаются общие признаки для нескольких родов. Это, прежде всего, признаки: "водные", "дышащие легкими" и др. Возможно, что их надо было бы присоединить к основной "диаде" рядов признаков (1) по живорождению и (2) по локомоции. В целом принцип, которому следовал Аристотель при выделении наиболее первичных признаков, заслуживает дальнейшего изучения, поскольку это, в сущности, есть метод донаучного "здравого смысла" и своего рода феноменологии.