£rj if-AU+mui
Ариадна Эфрон
История жизни, история души
|
| Там I Письма 1937-1955 |
Москва
Еего+АЩШис
2008
УДК 821.161.1-09 ББК 84(2Рос=Рус)6-4 Э94
Эфрон, А. С.
Э94 История жизни, история души: В 3 т. Т. 1. Письма 1937-1955 гг. / Сост., подгот. текста, подгот. ил., примем. Р.Б. Вальбе. - Москва : Возвращение, 2008. - 360 с., ил.
ISBN 978-5-7157-0166-4
Трехтомник наиболее полно представляет эпистолярное и литературное наследие Ариадны Сергеевны Эфрон: письма, воспоминания, прозу, устные рассказы, стихотворения и стихотворные переводы. Издание иллюстрировано фотографиями и авторскими работами.
В первый том вошли письма 1937—1955 годов. Письма расположены в хронологическом порядке.
УДК 821.161.1 ББК 84(2Рос=Рус)6-5
ISBN 978-5-7157-0166-4
© А. С. Эфрон, наследник, 2008 © Р Б. Вальбе, сост., подгот. текста, подгот. ил., примем., 2008 © Р. М. Сайфулин, оформ , 2008 © Возвращение, 2008
К Аде Александровне Федерольф меня привела Зоя Дмитриевна Марченко — они вместе отбывали срок на Колыме.
Гладко причесанная, в сером полушалке, слепая женщина долго не отпускала мою руку. Она знала, зачем я приехал, — на столе лежали подготовленные для меня папки. На каждую из них был прикреплен тетрадный лист, на котором крупно, синим карандашом: «Ариадна Эфрон» и название произведений.
Мы сели за стол. Я объяснил, что сборник «Доднесь тяготеет» из произведений репрессированных женщин в основном подготовлен и мне надо несколько дней, чтобы ответить, что из этих рукописей может в него войти.
И в ответ: «Пишите расписку!»
До сих пор мне не предлагали такого. За хранение подобных «клеветнических» рукописей совсем недавно грозила тюрьма. Я поднялся, чтобы уйти, но женщины удержали меня.
В 1989 году в издательстве «Советский писатель» стотысячным тиражом вышел сборник «Доднесь тяготеет». В нем среди 23 авторов — узниц ГУЛАГа были и Ариадна Эфрон, и Ада Федерольф.
С тех пор я навещал Аду Александровну много раз. Она рассказывала, а я обсуждал с ней и записывал вставки к ее воспоминаниям «Рядом с Алей» — так называли Ариадну самые близкие.
Поначалу я невзлюбил Ариадну Эфрон — не мог ни понять, ни оправдать ее полную отстраненность от трагедии 1937 года, когда каток репрессий прошелся по ее родным и друзьям цветаевской семьи.
Вернувшуюся из Парижа Ариадну определили на работу в журнал «Revue de Moscou». Какая-то чекистская компания, в которой один влюбился в Ариадну, а другой, спустя недолгое время, допрашивал и бил ее на Лубянке.
Какими бы насилием, ложью, страданиями ни открывалась ей советская действительность, она по-детски верила в идею, не имевшую ничего общего с этой действительностью. Верила истово, относясь к своим
страданиям как к искушениям, не должным опорочить идею, которой они с отцом служили. «Аля была как ребенок, — говорила Ада Александровна, — она судила о политике на уровне “Пионерской правды”».
Из-за слепоты Ады Александровны мне приходилось читать ей рукописи вслух. Иногда, за вечер — всего несколько абзацев. И начиналась свободная игра памяти. Она вспоминала Алю. То Аля на утлой лодчонке переправляется через Енисей на покос и Ада смотрит ей вслед и молит Бога, чтобы на стрежне не перевернуло лодку, то Аля в Париже, участница каких-то тайных встреч, детективных историй, — напористый писательский талант Цветаевой-дочери требовал работы воображения. И подруга все это слушала и запоминала в долгие зимние вечера в одиноком домике на берегу Енисея.
Наконец мы добрались до рассказов о Желдорлаге, где Ариадна Сергеевна отбывала срок. В годы войны она работала мотористкой на промкомбинате, строчила для солдат гимнастерки. Она была примерной заключенной, не отказывалась от работы, не нарушала режим, не вела политических разговоров. И вдруг, в 1943 году, заключенную Эфрон этапируют в штрафной лагерь.
За что?!
«Зная, что Аля общительная, что люди к ней тянутся, — рассказывала Ада Александровна, — оперуполномоченный решил сделать из нее стукачку, чтобы она доносила на своих товарок. Ее таскали в “хитрый домик” много раз, а Аля все говорила “нет”. И ее с больным сердцем отправили в тайгу на штрафную командировку — умирать».
Тамара Сланская, в прошлом парижанка, соседка Ариадны по нарам, помнила адрес Самуила Гуревича, которого Ариадна называла своим мужем, и написала ему. Он смог добиться перевода Али в Мордовию, в инвалидный лагерь. Там она расписывала деревянные ложки.
Пыточная тюрьма. Лагерь. Недолгая тусклая свобода. И снова тюрьма. Ссылка в Заполярье, в Туруханск.
«Твое письмо глядит на меня живой женщиной, у него есть глаза, его можно взять за руку...» — писал ей в Туруханск Борис Пастернак. «Если, несмотря на все испытанное, ты так жива еще и не сломлена, то это только живущий Бог в тебе, особая сила души твоей, все же торжествующая и поющая всегда в последнем счете, и так далеко видящая и так насквозь! Вот особый истинный источник того, что еще будет с тобой, колдовской и волшебный источник твоей будущности, которой нынешняя твоя судьба лишь временная внешняя, пусть и страшно затянувшаяся часть...»
Эпистолярное наследие Ариадны Эфрон велико. Ее письма - праздник русской речи. В них светятся ненаписанные повести и романы. В них жизнь, неотделимая от нашей. Цветаева-мать, с ее лебединым станом, и Цветаева-дочь, с ее миражами и прозрением. Одаряя нас живым словом, они идут в будущее.
С. С. Виленский
Человек, который так видит, так думает и так говорит, может совершенно положиться на себя во всех обстоятельствах жизни. Как бы она ни складывалась, как бы ни томила и даже ни пугала временами, он вправе с легким сердцем вести свою, с детства начатую, понятную и полюбившуюся линию, прислушиваясь только к себе и себе доверяя.
Радуйся, Аля, что ты такая.
Б.Л. Пастернак Письмо А С. Эфрон от 5 декабря 1950 г.
- Сивилла! Зачем моему Ребенку — такая судьбина ? Ведь русская доля — ему...
И век ей: Россия, рябина...
Марина Цветаева «Але». 1918 г.
«if***»* Ci^ucUi», -ЦП
ty****"1' Cjf, fuOJbd/ue c. [g f,
-\b£*Y&**» ,<ПМл ,йх Ц**_ 4
(bvbt)„iw< J'o^^Tw ♦c^^wi,ri
^^rr^£d'-
"2£u Де£г Vй- <t* “**•
i4^*t'''' =• SiM.ISii
bK,f* ^*->-
/
V
*)
Автобиография
Я, Ариадна Сергеевна Эфрон, родилась 5/18 сентября 1912 г. в Москве. Родители — Сергей Яковлевич Эфрон, литературный работник, искусствовед. Мать — поэт Марина Ивановна Цветаева.
В 1921 г. выехала с родителями за границу. С 1921 по 1924 г. жила в Чехословакии, с 1924 по 1937г. — во Франции, где окончила в Париже училище прикладного искусства Art Publicite (оформление книги, гравюра, литография) и училище при Луврском музее Ecole du Louvre — история изобразительных искусств. Работать начала с Шлет; сотрудничала во французских журналах «Россия сегодня» («Russie d’Aujourd’hui»), «Франция — СССР» («France — URSS»), «Пур-By» («Pour-Vous»), а также в журнале на русском языке «Наш Союз», издававшемся в Париже советским полпредством (статьи, очерки, переводы, иллюстрации). В те годы переводила на французский Маяковского, Безыменского и других советских поэтов. В СССР вернулась в марте 1937г., работала в редакции журнала «Ревю де Моску» (на французском языке), издававшегося Жургазобъединением; писала статьи, очерки, репортажи; делала иллюстрации, переводила. В 1939 г. была арестована (вместе с вернувшимся в СССР отцом) органами НКВД и осуждена по статье 58-6 Особым совещанием на 8лет исправительно-трудовых лагерей. В 1947г. по освобождении работала в качестве преподавателя графики в Художественном училище в Рязани, где была вновь арестована в начале 1949 г. и приговорена, как ранее осуждённая, к пожизненной ссылке в Туруханский р-н Красноярского края; в Туруханске работала в качестве художника местного районного дома культуры. В 1955 г. была реабилитирована за отсутствием состава преступления. Вернувшись в Москву, подготовила к печати первое посмертное издание произведений своей матери. Работала и работаю над стихотворными переводами. Сейчас готовлю к печати сборник