Однако Мария Александровна оказа- ш "™ "
лась СЛИШКОМ собой, чтобы служить заме- ВладимиРовт Цветаев ной, сходство же черт (высокий лоб, карие глаза, тёмные волнистые волосы, нос с горбинкой, красивый изгиб губ) лишь подчёркивало разницу в характерах: вторая жена не обладала ни грацией, ни мягким обаянием первой; эти женственные качества не так-то часто сосуществуют с мужской силой личности и твердостью характера, отличавшими Марию Александровну. К тому же сама она росла без матери; воспитавшая её гувернантка-швейцарка1, - женщина большого сердца, но неумная, сумела внушить ей лишь «строгие правила» без оттенков и полутонов. Всё остальное Мария Александровна внушила себе сама. Замуж за Ивана Владимировича она вышла, любя другого, брак с которым был невозможен, вышла, чтобы, поставив крест на невозможном, обрести цель и смысл жизни в повседневном, будничном служении человеку, которого она безмерно уважала, и двум его осиротевшим детям.
Мария Александровна Цветаева. 1903
В доме, бывшем приданым Варвары Дмитриевны и ещё не остывшем от её присутствия, молодая хозяйка завела свои собственные порядки, рождённые не опытом, которого у неё не было, а одной лишь внутренней убеждённостью в их необходимости, порядки, пришедшиеся не по нраву ни челяди, ни родственникам первой жены, ни, главное, девятилетней падчерице.
Валерия невзлюбила Марию Александровну с детских лет и навсегда, и если впоследствии разумом что-то и поняла в ней, то сердцем ничего не приняла и не простила: главным же образом - чужеродности самой природы её собственной своей природе, самой её человеческой сущности — собственной своей; этого необычайного сплава мятежности и самодисциплины, одержимости и сдержанности, деспотизма и вольнолюбивости, этой безмерной требовательности к себе и к другим и
СТОЛЬ несхожего С атмосфе- pfg и Д/.Л. Цветаевы на ломках мрамора рой дружелюбной празднич- для музея. Урал, 2 июня 1902
ности, царившей в семье при Варваре Дмитриевне, духа аскетизма, насаждавшегося мачехой. Всего этого было через край, всё это било через край, не умещаясь в общепринятых тогда рамках. Может быть, не приняла Валерия и сумрачной неженской мощи таланта Марии Александровны, выдающейся пианистки, пришедшего на смену легкому, соловьиному, певческому дару Варвары Дмитриевны.
Сестры Цветаевы: Ася, Валерия и Марина
Так или иначе, несовместимость их характеров привела к тому, что Валерию по решению семейного совета, возглавлявшегося её дедом, историком Иловайским, поместили в Екатерининский институт «для благородных девиц», среди которых она обрела многочисленных наперсниц; Андрей же воспитывался дома; он с Марией Александровной ладил, хотя настоящей душевной близости между ними так и не
возникло: он в этой близости не нуждался, Мария Александровна на ней не настаивала.
Любимый в семье, красивый, одарённый, в меру общительный, Андрей, вместе с тем, рос (и вырос) замкнутым и обособленным — на всю жизнь, так до конца не открывшись ни людям, ни самой жизни и не проявив себя в ней в полную меру своих способностей.
Из двух дочерей от второго брака Ивана Владимировича наиболее для родителей лёгкой оказалась (или показалась) младшая, Анастасия; в детстве она была проще, податливее, ласковее Марины и младшестью своей и незащищённостью была ближе матери, отдыхавшей с ней душою: Асю можно было просто любить. В старшей же, Марине, Мария Александровна слишком рано распознала себя, своё: свои романтизм, свою скрытую страстность, свои недостатки — спутники таланта, свои вершины и бездны — плюс собственные Маринины! - и старалась укрощать и выравнивать их. Конечно же, и это было материнской любовью, и, может быть, в превосходной степени, но в то же время это была борьба с самой собой, уже состоявшейся, в ребёнке, ещё не определившемся, борьба с будущим — столь безнадежная! - во имя самого будущего... Борясь с Мариной, мать боролась за неё, — втайне гордясь тем, что не может одержать победу!
Причин тому, что дочери Марии Александровны не дружили в детстве, а сблизились сравнительно поздно, уже подростками, было несколько: они заключались и в детской ревности Марины к Асе (которой материнская нежность и снисходительность доставались таклегко!), и в Марининой тяге к обществу старших, с которыми она могла помериться умом, и к обществу взрослых, у которых она могла им обогатиться, и в её стремлении к гла-Иван Владимирович Цветаев венству над равными, если не над