Я им совсем не рада!
Хоть знаю: предрассудки - зло, Претит мне ваше ремесло.
Пусть жизнь цветочницы простой Не Бог весть что за сласть,
Но в ваши лапы, милый мой,
Я не спешу попасть.
Вас зацепила коготком Любовь среди дороги.
В тот день, когда с моим лотком Столкнулись ваши дроги.
Такая встреча поутру Мне показалась не к добру!
Пусть жизнь цветочницы простой Не Бог весть что за сласть,
Но в ваши лапы, милый мой,
Я не спешу попасть.
Люблю живых, что пьют, поют, Проводят дни в усладе,
А вы сулите мне приют,
В кладбищенской ограде! Поверьте: ни моим цветам,
Ни мне самой — не место там. Пусть жизнь цветочницы простой Не Бог весть что за сласть,
Но в ваши лапы, милый мой,
Я не спешу попасть.
Сегодня графа на тот свет Везёте, завтра — князя,
Но не завидую я, нет,
V БеранжеЖ.П. Песни. Дюпон П. Песни. БарбьеО. Стихотворения. М„ 1976.
Высоким вашим связям!
С усопшими не знаюсь я:
Живые — вот мои друзья!
Пусть жизнь цветочницы простой Не Бог весть что за сласть,
Но в ваши лапы, милый мой,
Я не спешу попасть.
Хоть будет короток мой час,
Да весел — всё мне благо!
Лет через десять жду я вас И вашу колымагу.
Пока же ваш напрасен труд: Другие вас клиенты ждут!
Пусть жизнь цветочницы простой Не Бог весть что за сласть,
Но в ваши лапы, милый мой,
Я не спешу попасть.
Марселина Деборд-Вальмор'7 1786-1859
НА УЛИЦЕ В ЧЁРНЫЙ ДЕНЬ ЛИОНА Женщина:
Нам нечем заплатить за похороны их Священнику, что, мзду назначив, смотрит в оба... Напрасно мертвецы ждут савана и гроба, Простёртые в пыли - раскаянья живых.
Победу правит зло. Спешит убийца к банку,
Чтоб плату получить за пролитую кровь.
Нет, он не утомлён; готов к услугам вновь.
Свой окаянный труд начавший спозаранку.
Бог видел! Бог срывал летящие в безбрежность Помятые цветы — детей и женщин дух. Мужчины? души их не воспарят, как пух,
К блаженным небесам; и гнев и безнадежность Спаяли дух и прах. Как мы доверим их
v Впервые: Русская мысль. 1998. Октябрь. № 4240. С. 13.
Священнику, что, мзду назначив, смотрит в оба? Напрасно мертвецы ждут савана и гроба, Простёртые в пыли — раскаянья живых.
Как нам существовать и верить в добродетель, Когда дозорит - смерть - стоит, взведя курок, Прохожим целя в лоб, чтоб замолчал свидетель, Чтоб бунтовщик затих, чуть выйдя за порог...
Женщины:
Повяжем чёрный креп. Нам выплакаться нужно, Нам не дали забрать их бедные тела...
Могила общая несчастных приняла.
Помилуй их, Господь! Все были безоружны.
Лион, 4 апреля 1834
Теофиль Готье v 1811-1872
ТАЙНЫЕ СЛИЯНИЯ Пантеистический мадригал
Тысячелетьями, упрямо Сверкая средь голубизны,
Два камня греческого храма Друг другу поверяли сны.
Два перла, слёзы о Венере,
Меж раковинных тёмных створ, В неведомой ловцам пещере Вели свой тайный разговор.
Расцветшие в садах Гранады Под сладко шепчущей струёй, Две розы устремляли взгляды И лепестки — одна к другой.
Под куполом Святого Марка Блаженствовали — голубок И нежная его товарка,
Найдя укромный уголок...
V Впервые: Готье Т. Избранные произведения. В 2т. М., 1972. Т. 1.
Но время всё уничтожает,
И всё изменит суть и вид...
Колонна рухнет, перл растает.
Цвет сгинет, птица улетит,
И мира каждая частица Пополнит тигель бытия,
Чтоб снова к жизни возродиться Так, как прикажет Судия.
В таинственном преображенье Из праха взмоет красота,
И мрамор обретёт движенье,
И розой расцветут уста,
И разворкуются голубки И голуби в гнезде сердец,
И жемчуг превратится в зубки,
В пурпурный спрятавшись ларец...
Ах, не отсюда ль узнаванье Себя в другом - и торжество,
Когда, сквозь бездны расставанья, Душ утверждается родство?
Так, зачарован ароматом,
Летит к царице сада шмель,
И к атому стремится атом,
Незримую провидя цель,
Так память создаёт и лепит Грядущее - из пепла лет И воскрешает шёпот, лепет,
Журчанье струй, лазури цвет,
Мечты, объятья, сновиденья,
И те века, и ту весну,
Чтобы разрозненные звенья Соединились в цепь одну...
Чтоб не таилась под покровом Забвенья - страсти благодать,
Чтоб смог цветок — в обличье новом Румяных уст - себя узнать,
Чтоб древний жемчуг, мрамор вечный, Влекли сегодня, как магнит,
Улыбкой девушки беспечной И свежестью её ланит.
Чтоб воркованьем голубиным Ответствовал мне голос твой, Когда, в стремленье двуедином, Родным становится чужой!
Любовь моя, в том мире давнем, Где бездны, куши, купола, —
Я птицей был, цветком, и камнем, И перлом - всем, чем ты была!
ИЗ ВАРИАЦИЙ НА ТЕМУ «ВЕНЕЦИАНСКОГО КАРНАВАЛА»
1. На улице
Мотив заигранный, запетый,
Кто не дружил с тобой и как! Шарманок дряхлые фальцеты Под разъярённый лай собак,
И музыкальные шкатулки,
И канарейки — кто сильней?
И скрипки в каждом переулке,
И юность бабушки моей...
Кто скажет, что в убогом зале, Среди гирлянд и толчеи,
Под эту дудку не плясали Ремесленники и швеи?
Что в кабачках среди сирени,
От воскресенья охмелев,
Гуляки разных поколений Твой не горланили припев?
Его на хнычущем фаготе Тянул слепец и вдоль и вширь, Подхватывал на верхней ноте Четвероногий поводырь,
И худосочные певички,
В кисейных платьицах дрожа,
Его чирикали, как птички,
Меж столиков кафе кружа...
Но вот случилось Паганини Своим божественным смычком Коснуться темы, что доныне Слыла истёртым пятачком —
Чтоб вновь пустить на круговую, Варьяциями расцветив,
Затасканный напропалую Неумирающий мотив...
IV. Сентиментальный лунный свет
Сквозь исступленье карнавала Шутихою взмывает вдруг Над лунной прорезью канала Фонтаном в небо бьющий звук...
Напев шальной! Зачем в твой лепет И бубенцов твоих трезвон Вплетается страданья трепет,
Разлуки голубиный стон?
Из гулкой и туманной дали Зачем меня тревожишь вновь В своей негаснущей печали Ты, прошлогодняя любовь?
Былой апрель в лесу былого,
Зачем сжимаешь сердце в ком И пальцы нам сплетаешь снова Над первым голубым цветком?
О, как не отличить в сверлящей, Дрожащей звуковой волне Ребячливый твой голос, длящий Серебряную боль во мне!
В нём холод, пламя, смех, смятенье, Ложь, нежность, дерзость, плутовство... Подобно смерти упоенье,
С которым слушаешь его,
С которым алою капелью Душа сочится круглый год...
Так над колодезной купелью Роняет слёзы влажный свод...
Избитой карнавальной темы Варьяция! Сквозь слёзы — смех... Как от тебя страдаем все мы!
И я, пожалуй, горше всех...
ПОСМЕРТНОЕ КОКЕТСТВО
Ты, что в дубовый гроб навеки Меня положишь, - не забудь Мне чёрной тушью тронуть веки, А щёки — розовым, чуть-чуть.
Тогда под крышкой гробовою До Судного останусь дня Румяной, ясноглазой, тою,
Какой он полюбил меня.
Убора смертного не надо!
Не савана льняного лед,
Муслина белого прохлада Пусть гибкий стан мой обовьёт...
Наряд мой тем мне свят и дорог, Что в нём его пленила взор...
О, платье в дюжину оборок,
Я не ношу тебя с тех пор!
Не надо мне в страну иную Ни мишуры, ни блёклых роз... Хочу подушку кружевную Под русый водопад волос —
Она несла свой груз весёлый Все наши ночи напролёт,
Под кровом траурным гондолы Вела безумствам нашим счёт...
Хочу перстами восковыми —
На ложе, с коего не встать, —
Нить чёток, освящённых в Риме,
К недышащей груди прижать...
Перебирать их не устану,
Испив последнюю из чаш,
Чтоб помнить уст его Осанну И поцелуев «Отче наш».