Но каждый вечер люди продолжали прибывать.
Когда я работал на своего фермера, я молился. Утром, еще до рассвета, я читал Библию, а затем начинал молить Господа, чтобы Он показал мне, что сказать людям, — и Он давал мне нужные слова.
Поверьте мне, это был Бог, а не я. Тогда я на самом деле не любил людей. Но через полтора месяца весь тот район был спасен.
Они пришли ко мне и стали настаивать:
— Водное крещение. Давай водное крещение.
Я сказал:
— Ладно. Конечно. Но я раньше никогда и никого не крестил.
— Ты проповедник. Ты должен крестить нас.
— Хорошо. Да, — говорил я и продолжал тянуть время.
Они сказали:
— Тут недалеко есть небольшая речка. Пойдем туда и примем крещение.
Итак, в воскресенье днем мы отправились туда, где-то примерно две или три сотни человек.
— Сколько человек хотят креститься? — спросил я.
Их набралось шестьдесят семь.
Не имея в этом деле никакого опыта, я вошел в речку и стал лицом к берегу. В тот день я узнал то, что знает каждый опытный пастор. Находясь в реке, нельзя стоять лицом к берегу и нельзя пятиться назад, дальше в реку. Если человек перед пастором стоит по пояс в воде, то служителю вода будет по горло и служитель окажется в опасной ситуации.
Тогда я этого не знал и сделал то, что мне казалось наилучшим. Я повернулся лицом к людям, стоявшим на берегу. А нужно было поставить лицом к берегу человека, которого я намеревался крестить.
Первый фермер, вошедший ко мне в воду, был одет в свободный рабочий комбинезон, как и все остальные. Он весил, должно быть, не менее трехсот пятидесяти фунтов, а ростом был шесть футов и четыре дюйма. Я же был ростом в пять футов и восемь дюймов. Когда он вошел в воду, то затмил собой солнце. Перед собой я видел лишь нависшую надо мной громаду наподобие Голиафа.
«Дорогой Бог, почему именно он вышел креститься первым? — подумал я с тоской. — Первый, кого я должен крестить, закрыл собой ясное солнце».
Он встал передо мной, и я сказал:
— Ты мне помоги.
— Да, маленький проповедник, я помогу тебе, — ответил он.
Тогда я не весил и ста фунтов.
Я шепнул ему:
— Когда я скажу, что делаю это во имя Отца, ты быстренько присядь в воде.
Он сказал:
— Я сделаю все, что ты скажешь, маленький проповедник.
Одной рукой я ухватился за его штаны сзади, а другую протянул перед собой. У меня было ощущение, что я пытаюсь обхватить корову. Я никак не мог возложить руку на его голову.
Я сказал:
— Поскольку ты принял Иисуса Христа своим Господом и Спасителем, и поскольку ты отрекся от жизни грешника, и поскольку твердо принял Иисуса Христа как своего Спасителя, в соответствии со Словом Божьим, Библией, здесь и сейчас, перед группой свидетелей твоего водного крещения, я повинуюсь словам из Евангелия от Матфея и крещу тебя во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Я потянул его и ушел под воду первым. Когда я начал тянуть его, он опрокинулся на меня и накрыл собой. Он просто был слишком большим парнем.
Когда я всплыл на поверхность, фермеры на берегу просто катались по земле от хохота. Все это им показалось очень и очень смешным.
Оно и на самом деле было очень смешно.
— Следующий, пожалуйста, — сказал я, стараясь вести себя с приличествующим положению достоинством.
Затем я сказал Голиафу:
— Ты останься здесь и помогай мне.
Я не хотел опять уйти под воду с очередным крещаемым. Остальные новообращенные были меньших размеров, и мы благополучно крестили всех — шестьдесят семь человек.
Из этой первой группы новообращенных во время моего первого пробуждения вышли два миссионера, уехавшие в Африку, и один из самых чудесных пасторов в нашей стране. Что касается той первой церкви, то люди поклоняются там Богу и до сего дня.
Далее из этой маленькой сельской школы я перебрался в другую маленькую сельскую школу. Насколько я помню, я нигде не встречал ни проповедников, ни церквей. Так я ездил по своей стране. Сельские жители принимают тебя так, как не принимает никто другой. Из раза в раз они приходят на собрания, а ты удивляешься, не понимая, почему они приходят.
Мой друг достигал все больших успехов и уже по-настоящему вел прославление. Он стал лучше петь. Говорят, и я стал лучше. Но я не был счастливым проповедником. Думаю, вы бы тогда могли назвать меня несчастным, неприятным и неблагодарным проповедником.
Мое сердце было по-прежнему ожесточенным. Я проповедовал из повиновения, не имея ни малейшего сострадания к людям. Мне было безразлично, спасутся люди или нет. Чувствуя внутреннее раздражение, не испытывая желания проповедовать, я иногда говорил людям: «Не думайте, что я люблю вас, потому что я действительно вас не люблю. На самом деле я просто не хотел умирать от туберкулеза, и Бог сказал, что я буду жить, если стану Проповедовать. Я проповедую, чтобы не умереть. Надеюсь, вы все понимаете это. А если понимаете, тогда вы должны