Он сказал:
— Конечно. Я знаю этих парней. Если они что-нибудь попытаются сделать, я посажу их на ночь в камеру.
Затем я пошел поговорить со стариком, который построил для города эту церковь. Он жил за городом, и ему было больше восьмидесяти лет.
— Я проповедую в церкви, которую вы построили, — сказал я, поздоровавшись с ним. — Вы слышали о наших крусейдах?
— Да, слышал, — сказал он. — Я очень рад, что вы приехали к нам.
— Эту церковь использовали неверные люди, — сказал я ему. — Они считают, что она принадлежит им. Мне не понравилось, как они разговаривали со мной, и я слышал, какие ложные доктрины они проповедуют. Мне кажется, было бы лучше, если они убрались из этой церкви.
— Вы правы. Я не хочу, чтобы такие люди пользовались моей церковью. Но что я могу сделать? — спросил он.
— Я думаю, вам следует отдать эту церковь мне, — ответил я.
Весьма дерзкое заявление, скажете вы. Но я совсем не удивился, когда он ответил:
— А почему бы и нет?
Мы сели за стол, и он подписал бумагу, в которой передал мне право на владение этим зданием. Я со своей стороны пообещал, что передам эту церковь официальным представителям юридически зарегистрированной церкви, чтобы здание не было моей частной собственностью.
После этого я сразу отправился в церковь, на случай, если те парни придут туда пораньше. И действительно, задолго до начала собрания они пришли, чтобы занять мое место. Но я уже стоял за кафедрой.
Они принялись спорить и попытались даже запугать меня, но тут стали появляться люди, и я крепко держался за свою кафедру. Новости о возможной угрозе для меня распространились по всему городу, и в здании яблоку было негде упасть, отчего многие люди не смогли попасть внутрь и толпились снаружи.
Мы немного попели, а потом я сказал собравшимся:
— У меня есть для вас чудесные новости. Во-первых, здесь сидит шериф, и если кто-нибудь попытается сегодня вечером сорвать собрание, то он попадет за решетку.
Затем я вытащил документ и объявил: — И кстати, сегодня я виделся с джентльменом, который владеет этим зданием. Он оформил это здание на меня и подписал вот этот документ. Завтра утром я зарегистрирую все как положено, и эта церковь будет принадлежать деноминации, из которой я вышел.
Эти большие парни рассвирепели и не знали, что делать. «Почему нам самим не пришло в голову оформить это здание на себя?» — спрашивали они друг друга.
Затем они ушли, и мы их больше никогда не видели. Я остался в этом городе еще на шесть или семь месяцев, наставляя людей в Слове. Я учил их любить Бога, служить Ему и жить праведной жизнью. Когда я решил, что среди верующих появилось сильное ядро, то списался с конференцией, и они прислали пастора.
По всему Арканзасу разлетелась новость: «Этот парень действительно чего-то стоит. Он забирает у других людей церкви и отдает их нам».
Все это произвело сильное впечатление на официальных представителей моей деноминации, и один из исполнительных пресвитеров сказал мне:
— Я думаю, нам следует рукоположить тебя. Помните, мне не было еще и девятнадцати лет. Я ответил: — У меня уже есть один документ, но я его еще никуда не повесил.
Они сказали:
— Тот документ не такой важный, как этот.
Я согласился:
— Хорошо, вы, наверное, сами знаете, что лучше. Что я должен делать?
Они ответили:
— Ты уже все сделал. Ты подарил нашей деноминации это каменное здание, а в этом районе у нас вообще не было церквей. Мы очень тобой гордимся. Человек, способный на такое, должен быть рукоположенным служителем.
И хотя я не видел между всем этим никакой связи, я согласился:
— Ну, хорошо, делайте, что считаете нужным.
Когда я приехал на собрание Совета в Литл-Рок, самое главное лицо нашей деноминации совершило торжественное богослужение. Сначала он немного проповедовал, а потом сказал, что собирается рукоположить нас.
Нас, молодых проповедников, было человек тридцать или сорок, и мы все выстроились перед собравшимися.
Этот важный руководитель подходил к каждому из нас, гладил каждого по головке и произносил: «Оп», затем переходил к другому и опять: «Оп».
После того как он отошел немного подальше, я спросил стоявшего справа от меня молодого служителя:
— Ты что-нибудь получил?
— Нет, я ничего не получил, — ответил он.
Тогда я повернулся к человеку, стоявшему слева от меня:
— А ты получил что-нибудь?
Он сказал:
— Нет.
— А зачем тогда все это, если мы ничего не получили? — спросил я.
Примерно через час после окончания службы я стоял на церковном дворе, когда главный руководитель, очень строгий и суровый, быстрой походкой направился к выходу. Я остановил его и сказал: