Я думаю, все считали, что наш дом — наилучшее место для приезжих проповедников, потому что отец зарабатывал хорошие деньги и имел машину. Конечно, мама тоже хотела, чтобы гости останавливались у нас. Ей нравилось, когда к нам приезжали проповедники со своими семьями.
Иногда эти евангелисты с женами и тремя или четырьмя детьми жили в нашем доме по три месяца. Каждый вечер они проводили собрания, и люди стекались отовсюду, чтобы послушать их. Сотни людей принимали Христа своим Спасителем, в результате чего менялись целые общины. То было время пробуждения!
Папа сердился. «Эти проповедники всего лишь жулики и шарлатаны» — бушевал он, и, когда мама не видела, я кивал в знак согласия. Отец считал, что если ты не потеешь, не куешь сталь или не пашешь поле, значит ты не работаешь.
В те дни евангелисты были очень бедными и не могли позволить себе остановиться в гостинице. Вот почему им приходилось жить в домах прихожан. Тогда я не мог понять, что эти проповедники действительно не могли разбогатеть. На я верил всему, что говорил отец.
Очень часто папа возвращался домой и, обнаружив людей, сидевших в гостиной, взрывался:
— Кто это?
— Это евангелист. Он хочет благословить наш. дом, — отвечала мама.
Отец начинал ругаться:
— Это же просто попрошайки, им лень работать, и поэтому они разъезжают, славно короли! Они могут только ходить с протянутой рукой и мешать жить другим людям.
Мне очень нравились такие сцены! Папины слова звучали вполне разумно, и я разглагольствовал подобным же образом, выражая, как и отец, недовольство тем, что мама приводила домой проповедников. На иногда мне действительно была на что пожаловаться.
Наш обеденный стол был не настолько большим, чтобы собрать за ним одновременно гостей и нас, а потому мама сначала кормила евангелиста с его семьей. И после этой оравы чаще всего мне приходилось довольствоваться остатками. Конечно, все это мне очень не нравилось.
Они всегда занимали мою комнату, а меня укладывали на полу. Если евангелист вешал свои брюки на спинку кровати, я крал у него из кармана деньги, а потом шел и тратил их.
Однажды мы с другом позволили сыну пастора пойти вместе с нами купаться. Из — за зимних дождей наш ручей вышел из берегов, и половодье действительно было довольно сильным, но мы все равно ныряли в мутный поток, демонстрируя друг перед другом свою смелость.
Я доплыл почти до середины потока, как вдруг сильное течение потащило меня под воду. Я боролся изо всех сил, но вода была холодной, а течение слишком сильным.
Помню, что я пытался удержать голову над водой, а пасторский сынок запаниковал: «Пошли домой! Ну мы и влипли? Он утонул!» И убежал, оставив моего друга одного искать меня в мутной и холодной воде. В конце концов ему удалось вытащить меня на берег.
Мой друг был в отчаянии. Я совсем не дышал, потому что легкие были заполнены водой. Каким — то образом он ухитрился ударами по спине выбить из моих легких грязь и воду. С хрипом и кашлем я снова вернулся в этот мир.
Пасторского сынка выпороли за то, что он ходил с нами купаться, а я поклялся никогда больше не дружить с этими неженками. С тех пор каждому ребенку проповедника, которому «посчастливилось» остановиться у нас, я создавал достаточно причин возненавидеть служение своего отца.
Конечно, бедным детям приходилось туго, поскольку они таки скитались, на несколько месяцев останавливаясь то в одной семье, то в другой. Тем не менее мне их совсем не было жаль.
Проповедникам и их семьям жилось и нашем доме несладко. Но вместо того, чтобы отвечать ненавистью на ненависть, они возводили глаза к небесам и молились: «Боже, помоги Лестеру. Боже, спаси Лестера».
Я же только хмыкал себе под нос: «Вы только уйдите из моего дома, а уж с Богом я как-нибудь полажу».
2. Как я впервые услышал голос Бога
Мне исполнилась десять лет, когда родился мой брат Арчи. Впервые в жизни я увидел отца с незнакомой мне стороны. За одну ночь мой огрубевший отец превратился в нежного великана, встретившего своего новорожденного сына с любовью и трепетом. Я страшно удивился, когда увидел, как он качает сына на руках и носит его по всему дому.
Папа учил Арчи ходить и даже позволял малышу сидеть рядом с ним за обеденным столом. Я пытался объяснить это себе, приводя самые различные доводы. «Ну, хорошо, — думал я, — в донце концов между мной и малышом большая разница в возрасте. Кроме того, Арчи обожает папу».