Когда кончился завтрак и жена удалилась по своим хозяйским делам, Уайлд, обладая острым глазом на человеческие слабости и памятуя, каким добрым (или глупым) нравом отличался Томас в школе, а вдобавок успев и теперь обнаружить в приятеле проблески доброты и щедрости, завел разговор о разных происшествиях их детских лет и не преминул напомнить кстати раз-другой о тех услугах, которые, как знает читатель, он оказывал товарищу; затем он перешел на самые пылкие изъявления дружбы и выразил искреннюю радость по поводу возобновления их знакомства. Напоследок он объявил с видом великого удовольствия, что, кажется, ему представляется случай услужить другу, направив к нему покупателя - одного джентльмена, который как раз собирается вступить в брак.
- Если он еще ни с кем не договорился, то я, - сказал он, - попробую его убедить, чтобы он взял для своей дамы драгоценности в вашем магазине.
Хартфри рассыпался в благодарностях перед нашим героем, и после долгих и настойчивых приглашений к обеду, отклоненных гостем, они наконец расстались.
Но здесь нам приходит на ум, что наши читатели могут удивиться (бывают подобные несообразности в хрониках такого рода): каким это образом мистер Уайлд-старший, будучи тем, чем мы его видим, мог содержать в свое время сына, как выясняется теперь, в приличной школе? А потому необходимо объяснить, что мистер Уайлд был тогда поставщиком в солидном деле, но вследствие мирских превратностей - точнее сказать, из-за игры и мотовства снизошел до того почтенного занятия, о каком упоминали мы раньше.
Рассеяв это сомнение, мы теперь последуем за нашим героем, который тотчас отправился к графу и, установив предварительно условия раздела добычи, познакомил его с планом, составленным им против Хартфри. Обсудив, как им осуществить свой план, они стали измышлять способ к освобождению графа; первое, и даже единственное, о чем следовало подумать, - это как раздобыть денег: не на оплату его долгов, так как это потребовало бы огромной суммы и не отвечало ни намерениям графа, ни его наклонностям, а на то, чтобы обеспечить ему поручительство; ибо мистер Снэп принимал теперь такие меры предосторожности, что всякая мысль о побеге была исключена.
Глава II
Великие примеры в_е_л_и_ч_и_я, проявленные Уайлдом как
в его поведении с Бэгшотом, так и в его замысле сперва при
посредстве графа обмануть Томаса Хартфри, а потом провести
графа и оставить его без добычи
В этих обстоятельствах Уайлд замыслил вытянуть кое-какие деньги у Бэгшота, который, несмотря на произведенные у него хищения, вышел из их вчерашней игры в кости с изрядной добычей. Мистер Бэгшот льстил себя надеждой, что сам наймет поручителя, когда Уайлд пришел к нему и с видом крайнего огорчения, который он умел во всякое время с удивительным искусством напустить на себя, объявил, что все раскрылось - граф его узнал и хотел было отдать под суд за грабеж, "но тут, - сказал он, - я пустил в ход все свое влияние и с большим трудом уговорил его, при условии, что вы вернете ему деньги...".
- Вернуть деньги! - вскричал Бэгшот. - Вернуть их можете только вы, вы же знаете, какая ничтожная часть пришлась на мою долю...
- Как! - отвечал Уайлд. - Где же ваша благодарность за то, что я вам спасаю жизнь? Ваша собственная совесть должна вам подсказать, как вы виновны и с какой достоверностью джентльмен может дать против вас показания.
- Ах, вот оно что! - проговорил Бэгшот. - Если так, в опасности будет не только _моя_ жизнь. Я знаю кое-кого, кто виновен не меньше, чем я. И это _вы_ мне говорите о совести?!
- Да, голубчик! - ответил наш герой, схватив его за ворот. - И раз вы осмелились мне грозить, я покажу вам разницу между совершением грабежа и потворством таковому, - а только в потворстве и можно меня обвинить. Да, сознаюсь, когда вы показали мне эти деньги, я тогда же заподозрил, что они вам достались нечестным путем.
- Как! - говорит Бэгшот, растеряв со страху одну половину ума, а от изумления вторую. - Вы станете отрицать?..
- Да, негодяй! - отвечал Уайлд. - Я отрицаю все; ищите свидетелей, судитесь - все равно вы не в силах нанести мне вред; и, чтоб вам показать, как мало я боюсь ваших заявлений, я немедленно сам на вас заявлю...
Тут он сделал вид, что решил распроститься с ним, но Бэгшот ухватил его за полы и, меняя и тон и обращение, попросил его не быть таким нетерпеливым.
- Так уплатите, голубчик, - воскликнул Уайлд, - и, может быть, я вас пожалею!
- Сколько я должен уплатить? - спросил Бэгшот.
- Все, что есть у вас в карманах, до последнего фартинга! - ответил Уайлд. - И тогда я, может быть, проникнусь к вам состраданием и не только спасу вам жизнь, но в преизбытке великодушия еще и верну вам кое-что.
С этими словами, видя, что Бэгшот все еще раздумывает, Уайлд направился было к двери и разразился клятвой мести, такой крепкой и выразительной, что его друг сразу оставил колебания и позволил Уайлду обшарить у него карманы и вытащить все, что там было, - двадцать одну гинею с половиной. Последнюю эту монетку в полгинеи наш великодушный герой вернул Бэгшоту, сказав ему, что теперь он может спать спокойно, но впредь чтоб не смел угрожать своим друзьям.
Так наш герой совершал величайшие подвиги с небывалой легкостью - при помощи тех превосходных качеств, которыми его наделила природа, то есть бестрепетного сердца, громового голоса и твердого взора.
Потом Уайлд возвратился к графу, объявил ему, что получил от Бэгшота десять гиней (остальные одиннадцать он с достохвальным благоразумием опустил в собственный карман), и сказал, что на эти деньги достанет ему теперь поручителей; о поручительстве же он условился со своим отцом и еще с одним джентльменом той же профессии, пообещав им по две гинеи на брата. Так он сорвал законный куш еще в шесть гиней, оставив Бэгшота {Описка автора: очевидно, не Бэгшота, а графа.} должником на все десять: столь велика была его изобретательность, столь широк охват его ума, что он никогда не вступал в сделку, не обмишурив (или, вульгарно говоря, не обманув) того, с кем она заключалась.
Граф, таким образом, вышел на свободу; и теперь, чтобы получить кредит у купцов, они прежде всего сняли прекрасный, полностью обставленный дом на одной из новых улиц. Далее, как только граф водворился там, они позаботились обеспечить его прислугой, выездом и всеми insignia {Отличительными знаками (лат.).} состоятельного человека, которые должны были ввести в заблуждение бедного Хартфри.