Злата подумала, что и впрямь было бы неплохо прогуляться по лесу. Благо, теперь это можно делать, не опасаясь наткнуться на лихих людей. Император Сархат навёл порядок в Ренгале, а в приграничном лесу эту проблему решили оборотни Ронгальда. После того, как по приказу императора стая обосновалась здесь на законных основаниях, никто не смел заходить в лес с дурными намерениями. Надо отдать должное Сархату, он не затаил обиду на Злату за то, что она способствовала соединению Рашаны и Алистера. Ни один мускул не дрогнул на его красивом лице, когда он узнал, что его наложница жива, здорова и счастлива со своей обретённой парой. Такова природа оборотней и Сархат смирился с неизбежным. По крайней мере, внешне, выглядело всё именно так. А уж что творилось в душе этого мужчины, не знает никто. И всё же Злата была рада, что её брат со своей избранницей уехали задолго до того, как император узнал о том, что Рашана жива. Как говорится: «С глаз долой — из сердца вон».
Отчего то сегодня Злате вспоминались события недавнего прошлого. Мысленно она вернулась в тот день, когда они с Ронгальдом, едва оправившемся от тяжёлого ранения, решили вернуться за Линдой. Злата настаивала на том, что обойдётся без сопровождения. Но упрямый мужчина отказался отпускать её одну. Прошло больше двух недель с той памятной встречи, и Злата никак не могла унять муки совести, ведь она не сдержала данного обещания, хоть это и произошло не по её вине. Но ведь Линде ничего об этом не известно. Бедная женщина, наверное, вся извелась, ожидая их появления.
Они готовились к заслуженным упрёкам и обвинениям, но всё оказалось ещё хуже. Старый покосившийся домик, где прежде обитала мать Бейли, был пуст. Причём уже очень давно.
Все попытки разыскать Линду в тот раз ни к чему не привели. Пропала и её связь с местом силы. Как ни старалась Злата, она так и не смогла заметить среди сотен сверкающих нитей ту, что ведёт к матери Бейли. Это обстоятельство наводило на самые мрачные мысли.
Они возвращались домой подавленные, но полные решимости обеспечить малышке лучшую жизнь, чем была у её несчастной матери. Так и вышло, что Бейли осталась в их доме навсегда.
Незримая сила потянула Злату к месту силы, она ускорила шаг, насколько позволяло её нынешнее положение и, буквально вбежав на поляну, встретилась взглядом с прекрасной незнакомкой. Разве можно было усомниться в том, кто стоит перед ней в сияющем ореоле, с гордо вздёрнутым подбородком и ледяным презрением во взгляде? До сих пор Злата могла лицезреть лишь одну такую великолепную красавицу — Нерайну. Эта богиня ни в чём не уступала наставнице Златы, разве что имела ещё более высокомерный вид.
— Где она? — раздался мелодичный голос, а ноги Златы подкосились от ужаса, столько гнева и боли прозвучало в этом коротком вопросе.
— Кто она? Я не понимаю, — пробормотала Злата, стараясь унять сердцебиение и избавиться от вмиг нахлынувшей паники.
— Моя дочь, — прозвучал холодный ответ, а Злата поняла, что ничего не поняла.
Совершеннейшая глупость требовать ответа у неё, хоть и не простой, но всё же смертной женщины. Откуда ей знать, где её дочь?
— Не зли меня, смертная, — вскипела богиня. — Это была ты, я сразу тебя узнала.
Злата увидела, как рассыпается маска надменного превосходства, а из-под неё проступает измученное страданием лицо матери, потерявшей своего ребёнка. Её сердце немедленно откликнулось на чужую боль и Злата, без раздумий шагнула вперёд и обняла богиню за тонкие плечи.
А та всё время повторяла одно имя: «Бейли, моя Бейли».
Услышав знакомое имя, Злата подумала, что сошла с ума. Разве можно поверить в такое. Матерью Бейли оказалась богиня. Уже не сама ли Лорелла пожаловала к ним в гости?
— Лорелла? — осторожно задала свой вопрос Злата, и получила утвердительный кивок головы.
— Где она? — снова спросила богиня, но теперь её вопрос звучал скорее как мольба о чуде.
— Она тут рядом. Жива и здорова. Пойдём со мной, я покажу.
Не желая привлекать ничьего внимания, Злата провела загадочную гостью через заднюю дверь. Малышка в послеобеденное время обычно спала, чтобы набраться сил для новых проказ. Светлые волосики разметались по подушке. Маленький кулачок засунут в рот, а одеяльце отброшено в сторону, чтобы не сковывало движений. Даже во время сна Бейли не желала вести себя смирно.
Осторожно, чтобы не спугнуть чуткий сон ребёнка, женщины приблизились к кроватке, и Лорелла задрожала от нахлынувших на неё эмоций. Она уже и не мечтала когда-нибудь увидеть своё дитя.
В тот день она твёрдо решила не возвращаться в своё жилище, бежала по лесу, не разбирая дороги. Линда — именно так её звали в той короткой жизни — была потрясена тем, что увидела на поляне. И впервые поверила, что её девочка сможет прожить долгую и счастливую жизнь вдали от неё, от храмовых служительниц, от этого безумного мира. Чувство небывалого облегчения нахлынуло на неё с такой силой, что молодая женщина рухнула на колени и, пряча лицо в ладонях, разрыдалась, выплёскивая из себя всю накопившуюся боль и усталость. Когда слёз не осталось, Линда растянулась на мягкой лесной подстилке, устремив свой взгляд в небо, и прошептала: «Спасибо». Потом забылась глубоким исцеляющим сном, слишком истощённая морально и физически, чтобы продолжить путь домой.