Ученики в классе уже не декламировали, а просто орали, стараясь перекричать друг друга: «Почему мне братом каждый чех? Почему пляшу я, почему пою — в светлом я раю?»
— Ти-хо! — Учитель постучал по кафедре и вызвал одного из учеников к доске. Красл задумчиво направился к трактиру.
Он застал хозяина сидящим у окна с книгой. Трактирщик с любопытством взглянул на Красла.
— Вечером я уезжаю, — сказал ему учитель. — Расплачусь после обеда.
— На кладбище были?
— Был.
— А в поселке знакомых нашли?
— Знакомых… — Красл повернулся к нему. — Послушайте, пан трактирщик, как же вы меня не помните! Ведь мой отец играл на скрипке. Ни одна танцулька без него не обходилась, а я носил за ним футляр со скрипкой. Неужели вы не помните Красла-скрипача, что приехал сюда из Градца?
— А я тут всего четыре года. Трактир совсем недавно купил.
— Похоже, весь поселок сюда недавно переехал!
— Ну не весь, однако немало народу понаехало. И все хотят разбогатеть.
— Вот почему все такие злые! Ни с того ни с сего стрельба, подозрения, угрозы… Когда я тут жил, никогда такого не было.
— Тогда здесь жили небось одни бедняки.
— А кто сейчас богатый? Весь поселок еще бедней, чем прежде.
— Зато Риссиг поставил замок!
— А вы постоялый двор, — не сдержался Красл.
— Каждый живет как умеет. Кабы Павлата был жив, он небось разбогател бы не хуже Риссига!
— Серьезно? Каким же образом, интересно?
— А вам очень хочется знать? — усмехнулся трактирщик и перевернул страницу. — За комнату заплатите жене. Я жду свадьбу…
Действительно, один стол в углу был накрыт по-особому. Красл разозлился на трактирщика. Думает, если здоров в плечах, может дерзить? Все равно не доживет до богатства! Сказать ему? Не стоит, надо собираться в дорогу, еще можно успеть на омнибус. Он заторопился в свою комнату.
— Это я… — тихо произнесла Альбина, прежде чем он успел испугаться. Она сидела на стуле возле умывальника, в черном платье, какое надевают на воскресное богослужение. Первый раз Красл видел ее одетой. Платье ей шло. — Хотелось рассказать вам правду, пока вы не уехали… Посмотрите, не подслушивают ли нас.
Красл уверил ее, что все в порядке. Хотел угостить ее чем-нибудь.
— У меня нет аппетита. Я не ем целыми днями. Как старая баба, — вспомнила она его слова. — Не знаю, кто вы, знаю только, что ваши пражские друзья были друзьями моего отца. А его застрелили. Убили, понимаете? — Красл был удивлен: хочет переложить свою вину на других? Этого он от нее не ожидал.
— А почему вы не сказали полицейским, если что-то знаете?
— Подождите, я сейчас все объясню. Да, он запер все окна и двери, чтобы я не убежала к Голану. Я сказала ему, что люблю Голана, что все равно выйду за него, даже если потом придется жить по углам! А он избил меня. Вы сами видели. Когда удалось вырваться, я убежала в сад. Хотела бежать к Яреку на Большой Холм, но по дороге мне попалась толпа рабочих из Танвальда и захватила меня. Ничего нельзя было сделать, меня несло, как в наводнение. Никто меня не знал, почти все немцы. Я услышала, что Ярек уже на фабрике. Может, так оно и было, ведь меня ждали на Холме еще в полдень, а теперь уже смеркалось. Так я с ними и дошла до фабрики, пережила всю эту стрельбу, все искала Ярека, а когда все начали разбегаться, вернулась домой. И там я нашла отца в луже крови, с простреленной грудью. Сначала я подумала, что он сделал это из-за меня. Он говорил, что застрелится, если я выйду за Ярека. Но тут я заметила, что дверцы шкафа распахнуты настежь, все ящики стола выдвинуты, в лавке все перевернуто вверх дном. Убийца чего-то искал. Но не взял ничего. Ну, я сначала прибралась немного, потом побежала за доктором. С той минуты никак не решу, надо ли все рассказывать. Посоветуйте мне, пан учитель, — губы у нее дрожали от волнения.
— Разумеется, не следует ничего скрывать! Не понимаю, почему вы колеблетесь. Чего ради?
— Забыла сказать: одна вещь все-таки пропала — отцовский пистолет. И еще я нашла… Прядь светлых волос, которую отец, видимо, вырвал у убийцы… — Она развязала маленький узелок. В нем блеснули золотисто-русые волосы.
— Да ведь это же улика! Она может навести на след убийцы! Вы обязательно должны сообщить полицейским… — Красл с ненужной резкостью выхватил у нее узелок. — Вот теперь многое выяснится…
— Да, — всхлипнула Альбинка. — То-то, что выяснится! Ярек-то как раз блондин…
Красл так и сел. С минуту было тихо. На фабрике колокол прозвонил обед. Так вот почему девушка потеряла интерес к людям, к своей внешности, лежала полумертвая в постели. Она не могла выдать любимого, не хотела из-за отца отправить на виселицу жениха.