Кидане, не дождавшись активных действий Ингэ, который, очевидно, занимал выжидательную позицию, с большой армией в несколько тысяч человек напали на Соухайли, но, к своему удивлению, не смогли сломить его сопротивления. Ингэ, взволнованный глубоким вторжением киданьской армии на территорию нюйчжи, обратился с просьбой к киданьскому военачальнику отвести их войска, чтобы он сам мог расправиться с Соухайли. В последовавшем затем бою отряды Соухайли, ослабленные предшествующими битвами с киданями, потерпели поражение, а сам он, тяжело раненный стрелой в голову, упал с лошади и был жестоко зарублен ваньяньскими воинами. Голову его Алихэмань представил Ляо.
Победа над Соухайли выглядела подлинным триумфом Ингэ: его войска смогли выполнить задачу, которая оказалась не по плечу самим киданьским полководцам. Поэтому слова "Цзинь ши" — "Ингэ понял слабость Ляо" — звучат как смертный приговор империи заклятому врагу чжурчжэней. Победоносные отряды Ингэ, с особо отличившимися отрядами впереди и колоннами пленных сзади, торжественно возвратились в свои племена. Киданям не оставалось ничего другого, как поспешить задобрить Ингэ: вскоре его представили императору, наградили новым званием "шисян" и повысили в степени чиновных званий. Более того, в 1104 г. к Ингэ прибыл посол императора с наградами для остальных вождей, участвовавших в разгроме Соухайли. Летом того же года в подданство Ингэ вернулся Люкэ, бежавший в Ляо вместе со своим племенем. Умиротворение восточных племен после разгрома Соухайли, казалось, завершилось окончательно.
В "Цзинь ши" прямо записано, что при Ингэ "в конце концов умиротворили всех отколовшихся и управляли при помощи законов племени". Однако тенденциозность и неправдоподобность такого итога деятельности Ингэ не вызывает сомнений. Последние годы его правления снова стали тревожными. Вновь, как при Хэлибо, встал вопрос о судьбе чжурчжэньского племенного союза. Хотя "Цзинь ши" сообщает, что "начиная с этого времени приказы и распоряжения весь народ слушал и не сомневался", обстановка на востоке, сложившаяся в последние годы жизни Ингэ, свидетельствовала о появлении новых значительных трудностей. Старый враг ваньянь — Асу, несмотря на тяжелое положение, не оставил своих попыток вновь поднять и объединить восточные племена против Ингэ. В 1102 г. Асу направил своему послу Дацзиню инструкцию "бунтовать хэланьские племена". По-видимому, он намеревался с помощью Дацзиня собрать новых сторонников среди племенных вождей долины Хэлани и Суйфуна. Однако посольство Дацзиня окончилось печально: одно из племен Хэлани захватило его и передало Ингэ. Затем Дацзиня переправили в Ляо, а корейцам сообщили о принятых мерах. Что касается последних, то в послании императору Коре Асу характеризовали как мятежника, который устраивал бунт в "его владениях". Коварство чжурчжэньской дипломатии двора Ингэ очевидно. Впереди предстояла тяжелая борьба, а поскольку захват и окончательное присоединение Хэлани и Суйфуна могли вызвать подозрения и недовольство Ляо и Коре, Ингэ, предприняв такой дипломатический маневр, мог спокойно начать усмирение недовольной группировки. Он намеревался отблагодарить за верность хэланьские племена. Был отдал приказ полководцу Щидихуаню направиться на восток, но смерть приостановила на время проведение в жизнь намеченного плана.
Анализ событий показывает, что на самом деле стояло за походом Шидихуаня в Хэлань. К тому времени на востоке у чжурчжэней действительно появился новый соперник и препятствие в деле включения в орбиту союза восточных племен — государство Корё. До правления Ингэ оно стояло в стороне от событий, развернувшихся в приморских районах и пограничных с ними областях. Но не случайно в правление Ингэ чжурчжэни информировали двор правителя Корё о том, кто такой Асу. В "Цзинь ши" включена легенда, в которой рассказывается о том, как корейский ван узнал о могущественных чжурчжэньских племенах. Согласно преданию (возможно, имевшему в своей основе реальные факты), на территории чжурчжэней проживал кореец, который умел хорошо лечить болезни. Никто не знал, откуда он пришел, как его имя и фамилия. Тяжело заболевший Ингэ попросил врача вылечить его, за что обещал после выздоровления отправить корейца на родину. Он рассказал корейскому вану о нюйчжи — племенах, проживающих на реке Хэшуй, силе и смелости их войска, необыкновенной отваге воинов и все более увеличивающейся мощи племен. Корейский ван Сукчжон направил посланника в страну чжурчжэней с намерением установить с ними связь.
Корейцы с нескрываемой тревогой встретили сообщение о появлении на севере опасного конкурента и соперника. Направив послов к Ингэ, они, стремясь обезопасить свои границы, одновременно послали войска с целью включения в орбиту своего влияния соседних пограничных племен. В результате военных действий в подчинение Корё перешли племена лигулин и пусань. Вождь племени хэшиле также вскоре подчинился корейцам. Понятно поэтому, с каким вниманием следили в Корё за ходом борьбы Ингэ с восставшими восточными племенами, в особенности за действиями в пограничной долине Хэлань. Чжурчжэни, в свою очередь, учитывая сложность положения, стремились всеми мерами не возбудить подозрений корейцев относительно своих конечных целей. Сообщая Сукчжону о продолжающихся интригах Асу в Хэлани, они, как уже указывалось, характеризовали его как главного бунтовщика, вызывающего беспорядки на границе. Ингэ стремился всеми мерами встревожить корейцев, доверительно сообщая им, что Асу вмешивается в дела владений Корё.
Возвращаясь к одной теме, затронутой ранее, можно теперь подкрепить мысль о том, что Ингэ, по-видимому, не случайно просил Агуду не назначать дубочжанов в племена Хэлани. Кроме указанных выше причин, не последнюю роль в отказе Ингэ использовать преимущество, достигнутое в войне с Люкэ и Ута, играла боязнь вмешательства в войну корейцев. Ингэ приходилось искусно лавировать между тремя политическими группировками — Ляо, Корё и племенами Приморья. Однако он, когда требовала необходимость, не упускал случая показать силу чжурчжэньского оружия. Когда армия разгромила Соухайли, с которым не могли справиться киданьские полководцы, то Ингэ (конечно же, не случайно) отправил специального посла Валуганя с сообщением о победе. Корейцам ничего не оставалось делать, как, в свою очередь, направить вождю ваньянь посла с поздравлениями и дорогими ювелирными изделиями из серебра. Ингэ в ответ направил посольство во главе со своим братом, которого принял сам Сукчжон.