Этот танец мы пропустили, и мой кавалер отвел меня в сторонку. Очень хотелось пить, и я не отказалась от предложенного им бокала с соком. Я повернула голову и наткнулась на мрачный взгляд того парня, с которым танцевала вальс. Он смотрел на меня не то с упреком, не то с презрением. Я не поняла, в чем провинилась перед ним? Ведь, если мы танцевали, это не значит, что я что-то ему должна, так ведь? Пусть оставит свои претензии при себе, я не позволю ему портить мне вечер.
Тарт снова повел меня танцевать. На этот раз музыка была веселой, задорной, мы кружили друг вокруг друга и не могли перестать улыбаться. Тарт сыпал комплиментами и шутил, и я совершенно искренне смеялась и улыбалась ему. Сколько танцев прошло? Пять или шесть? Я потеряла счет времени. Тарт настолько завладел моим вниманием, что вся окружающая обстановка отошла на второй план, служила лишь декорацией этого волшебного вечера. Или уже ночи? Не знаю, часов здесь нет.
Мы так легко и непринужденно общались, словно знакомы уже сто лет. Даже косые и заинтересованные взгляды окружающих я почти не замечала, а мой странный знакомый куда-то исчез. С губ Тарта не сходила счастливая улыбка, и от этого все внутри меня пело.
— Давай прогуляемся? — сделав глубокий вдох, вдруг попросил он. — Здесь душно.
Вообще-то, мне совершенно не было душно, но отказываться я не стала. Мало ли, вдруг ему надоело танцевать. Я снова позволила себя увести. Мы вышли через ту же боковую дверь, через которую и вошли. Миновав что-то вроде заднего двора, мы оказались перед высоким забором. Подойдя к воротам, Тарт коснулся их рукой, и они сами распахнулись, пропуская нас внутрь. Мы оказались на широкой тропе, выложенной декоративным камнем. По бокам от неё — большие кустарники или деревья, изредка встречались клумбы с цветами, но при таком освещении рассмотреть их цвет почти невозможно.
— Что это? — шепотом спросила я, обводя взглядом эту красоту.
— Дворцовый сад, — ответил Тарт, взяв меня за руку и потянув вглубь. — Здесь высажены редкие деревья, цветы. Придворные садовники ухаживают за ними и стараются распространить, но пока получается не очень удачно.
— А мы что, здесь одни? — не могла поверить я.
— Да, — просто ответил Тарт. — Посторонним сюда не пробраться.
Мне стало не по себе. Нет, Тарт, конечно, душка, но повести девушку в ночной изолированный сад, где будем только мы одни — это несколько…необычно и подозрительно. Однако, мы шли все дальше, Тарт крепко держал мою руку, и что-то мне подсказывало, что это не просто прогулка. В какой-то момент мы свернули с основной тропинки и оказались на небольшой полянке. Она явно не была дикой, так как и трава здесь пострижена, и форма слишком идеальная. Её окружали деревья, и их кроны образовали над нами что-то вроде купола.
— Зачем ты меня сюда привел? — осторожно спросила я, повертев головой по сторонам. Не то, чтобы мне было страшно, но какое-то нехорошее предчувствие настойчиво закрадывалось в душу.
— Я хочу спросить тебя кое о чем, — серьезно произнес Тарт, беря меня за руки.
— Да, я слушаю, — странно только, что вопросы нельзя задать в месте попроще.
— Ты согласна принять мое сердце? — торжественно спросил он, а я впала в ступор. В каком то смысле? Звучит очень романтично. Я зависла, а мужчина ждал от меня ответа. Мне на ум пришло только одно — он признается мне в любви, и я вдруг улыбнулась.
— Да, — прошептала я, с нежностью смотря на него. После моих слов Тарт на мгновение прикрыл глаза, словно собираясь с силами и вдруг распахнул их, демонстрируя мне вытянувшийся зрачок, и уверенно заговорил:
— Я нарекаю тебя, Анастасия, своей законной женой и обещаю принимать такой, какая ты есть. Я люблю тебя за те качества, которыми обладаешь только ты, люблю все твои недостатки и достоинства. Обещаю, что не буду менять тебя, ведь полюбил тебя именно такой, какая ты есть. В присутствии Богов я торжественно обещаю быть твоим верным спутником в болезни и в здравии, в хорошие времена и в плохие, в радости и в горе. Я обещаю любить тебя безоговорочно, чтобы поддерживать тебя в твоих целях, чтить и уважать тебя, радоваться вместе с тобой и горевать с тобой, лелеять тебя, пока мы оба будем живы, — его пальцы, крепко удерживающие мои руки, вдруг резким движением сорвали перчатку с левой руки и обхватили запястье. Я почувствовала странное покалывание, но значения этому не придала.
О чем он вообще говорил?! Какая жена?! Он что, сейчас провел какой-то обряд?! Я попыталась вырвать руку, но её лишь сильнее сжали, словно в тисках. Какая же я идиотка! Доверилась мужчине, которого знаю несколько часов, а теперь не могу вырваться!