Душа у Кирилла ушла в пятки. Будто приговор ему зачитали. Порошок изъяли в присутствии понятых, оформили протокол. Дальше проведут экспертизу вещества, определят состав. И не отвертеться ему, бедному. На два-три года за решетку можно загреметь. Перспектива мрачная.
– Где взял? – показывая на изъятую наркоту, спросил у него старший ментовской команды.
– Да я даже не знаю, что это такое, – уныло ответил Кирилл. – Шел по улице, гляжу, лежит. Взял – думаю, дома посмотрю…
– И этот на улице нашел, – ухмыльнулся мент. – Может, кто-то с неба пакетиков насыпал?…
– Не знаю…
– А ты знаешь?
На этот раз крутой мент обратил свой взор на тетю Геру. У нее спрашивал.
– Твой груз на полкило тянет. Тоже на улице нашла?
– Ага, нашла, – враждебно отозвалась та. – Сами подбросили. А теперь дичь какую-то несете…
– Сами, значит, подбросили? – нехорошо усмехнулся мент.
– А что, нет?
– Суд разберется…
– До суда еще дожить надо…
– Вот и попробуй, доживи… Давайте в машину обоих…
В отдел милиции Кирилла и тетю Геру везли в разных машинах. Он понял, зачем. Чтобы не спелись по пути друг с другом. Чтобы не договорились, как вести себя в дальнейшем. Как ни крути, а они в одной связке. Сообщники в преступлении… Преступление. От этого слова на душе у Кирилла стало тоскливо.
Он преступник. Хотя его вина лишь в одном. В том, что он стал наркоманом…
Крутой мент сидел за столом. Не человек, а глыба, гранитный монолит. В армии у Кирилла был командир, полковник Батыров. Крутой мужик был, круче, казалось бы, и не бывает. В части его боялись все, от мала до велика. От одного его вида мурашки по спине бегали. Но по внешней крутизне армейский командир проигрывал этому менту. Хотя, если честно, Кириллу было все равно, как он выглядел. Ему было тошно, тело колотил озноб, жилы выворачивались наизнанку. Ширнуться хотелось, хоть в петлю головой.
– Подполковник Круча, – представился мент.
Так и есть. Тот самый Волчара. Хозяин Битова. Унтер Пришибеев…
Кирилл думал, что мент будет испепелять его взглядом, парить мозги, давить на психику. Но тот не хмурил брови, не метал молнии. Смотрел на него по-отцовски озабоченным взглядом.
– Как же вы, гражданин Коньков, до такой жизни докатились? – покачал он головой.
Тот же самый вопрос ему задавала и Татьяна. Вчера это было. Еще до того, как его загребли в кутузку. Остаток дня в ней прокантовался, всю ночь. И только сегодня утром – ближе к полудню – на допрос к самому подполковнику Круче.
– До какой такой? – спросил Кирилл. Его жутко ломало.
– А ты на себя в зеркало посмотри и все поймешь,.
– Да не надо зеркала. Сам знаю. Хреновая жизнь…
– Вмазаться бы? – усмехнулся Круча.
– А есть?! – живо среагировал Кирилл.
– Ну а как же, конечно, есть. У тебя вчера забрали… Кстати, чистейший героин. Знаешь, на сколько тянет?…
– На две дозы?
– Да нет, дружок, не ту единицу измерения берешь. На три годика твое добро тянет…
Только Кириллу сейчас было все равно, год или три. Ему невыносимо хотелось ширнуться. Эта жажда заслоняла все чувства и страхи.
– Плохо тебе. Плохо, да? – спросил мент. Кирилл кивнул.
– Ладно, только в виде исключения…
Это было как в сказке. Круча вытащил из кармана пакетик. Развернул его. А там кокаин. Он пододвинул его Кириллу.
– Считай, что это лекарство… Лечись… Кирилл не заставил себя ждать.
Кокаин – это, конечно, не героин. Но вещь не менее улетная. К тому же еще и более дорогая. И вот это богатство досталось ему. Ад сменился раем. Подполковник Круча казался небесным ангелом. Он загнал дозу в нос, дождался прихода – первых нескольких самых сильных минут кайфа. Ощутил бездну наслаждения, воспарил в облака. Но высоко взлететь не получалось. Будто гиря к ногам была привязана. Она становилась все тяжелее. И неудержимо тянуло вниз. К бренной земле. К мрачной тюремной камере – к расплате за старые грехи.
– Торчишь? – спросил мент.
– Да-а… – отозвался Кирилл. Он стремительно падал вниз.
– И не просто торчишь. Ты как слива в заднем проходе торчишь… Выбираться надо.
– Как?
Он рухнул на землю. И вместе с внутренней болью пришло понимание. Он понял, как может помочь себе. Подозрительно покосился на Кручу.
– Вы хотите, чтобы я помог вам?
– А чем ты мне можешь помочь? – в упор смотрел на него мент.
– Не знаю… Может, точку сдать?
– И много ты точек знаешь?
– Две… Одну уже взяли…
– А вторую?
– Не знаю.
– А ты мне адрес назови, я тебе скажу…
Кирилл покачал головой. Не в его правилах подставлять кого-либо. Тем более тех, кто снабжает его счастьем.
– Герцена, восемь? – спросил Круча.
Только, оказывается, сдавать никого и не надо. Мент сам все знает.
– Да…
– Больше не знаешь?
– Нет…
– Зато тетя Гера знает… Вернее, знала…
– Знала? Почему в прошедшем времени?
– Потому что нет больше тети Геры. Сегодня ночью в камере вскрыла себе вены…
Кириллу стало немного не по себе. Не так уж приятно узнавать, что человек, с которым ты виделся еще вчера, сегодня уже в морге.
– А как она смогла? – жалко спросил он.
– Очень просто. Лезвием по венам и все…
– Да я не про то. Как у нее лезвие в камере могло оказаться?
– Ты уж извини, но это наши проблемы…
– Да я понимаю…
– Ничего ты не понимаешь, – покачал грловой мент. – Ты вот скажи, зачем я с тобой разговариваю?
– Обвинение хотите предъявить.
– Этим следователь займется… Мог бы заняться. Если бы я этого захотел… Но не хочу я тебя сажать. И без того за решеткой уйма народа. А потом, тебе в СИЗО не поздоровится. Знаешь, почему?
– Знаю, – кивнул Кирилл.
Он ведь не абы где служил, а в спецназе МВД. Их полк не раз бросали на ликвидацию беспорядков в местах не столь отдаленных. Его друзья оборзевших зэков месили, а он их прикрывал со снайперской позиции. Один раз из «СВД» зэка подстрелил, который с заточкой на ротного бросился. Рука у Кирилла быстрая, глаз меткий…
Подполковник Круча сумел навести справки о Кирилле. И заключенные, в камеру с которыми он, мог бы попасть, тоже смогут узнать сей факт его биографии. Бывшего мента по головке не погладят, можно в этом не сомневаться. Как пить дать, опустят. Дерьмо с параши есть заставят.
– Ты не думай, что в милиции одни бюрократы служат, – сказал Круча. – Ошибаешься, если думаешь, что нам главное – человека засадить, план выполнить. Если человек случайно оступился, зачем ему судьбу ломать?…
Мент с сожалением посмотрел на Кирилла. Вздохнул.
– Только, вижу, ты сам себе судьбу сломал… Где на иглу подсел? В Чечне?…
И про Чечню знает. Про те полгода, которые он там провел.
– Нет, – покачал головой Кирилл. – Там не до наркоты было…
– Снайпером был…
– Ага. На блокпостах стояли. Да и не только…
– Убивать приходилось?
Кириллу не хотелось отвечать на этот вопрос. Да, приходилось стрелять, приходилось убивать. На войне как на войне. Только и зэки, и чечены тоже люди. Какие-никакие, а люди. Большой грех Кирилл на себя брал. Не по своей воле, но все же…
– Не хочешь говорить, не надо. – Круча, казалось, понял его. – Война – дело страшное. И личное. Не для чужих ушей… А вот беда твоя не личная. Общественная. Наркомания – явление социально опасное. От наркоманов избавляться надо… Нет, не стрелять их надо, а лечить… Сам-то завязать не хочешь?…
В ответ Кирилл лишь пожал плечами.
Наркомания – это тюрьма. И он давно осознал этот факт. И не раз ставил себя перед выбором – быть наркоманом или нет. Оставаться им навсегда либо попытаться вырваться из темницы. И тут непреодолимой стеной вырастает вечная наркоманская дилемма. Хочется завязать, но в то же время так остро хочется получать кайф от укола.