Маленет опустилась на корточки, когда прямо перед ней возник визжащий терроргейст, бешено размахивая крыльями и раскидывая обломки стены.
На спине монстра восседал гуль в короне и с нелепым видом благородства. В руке наездник держал ржавое, кривое копьё, и он направил его на Готрека, который по-прежнему нёсся по лестнице и уже находился недалеко от верхней платформы.
В это время в стену ударился второй террогргейст, от чего та не выдержала, и от неё отвалилось ещё больше кусков, явив взглядам крыши зданий снаружи.
Существа были огромны и отвратительны, кожа свисала лохмотьями с их костей, потроха, выпавшие из прогнивших туш, развевались за ними при каждом развороте, словно флаги. У обеих тварей были одинаковые морды, напоминавшие летучих мышей. По знаку короля-вурдалака существа одновременно издали свой омерзительный визг.
Маленет взвыла в ответ, но её вопль был потерян в визге терроргейстов.
Трахос замер в нескольких шагах впереди. Он дрожал от боли, а искр вокруг его шлема, казалось, стало ещё больше, они перескакивали на его наплечники и танцевали по груди.
Всё ещё крича, ей удалось подняться к нему, пока терроргейсты кружили над ними, визжа и размахивая крыльями.
Трахос едва не падал, но она успела подставить ему плечо и помогла грозорождённому удержаться на ногах. Он тяжело опёрся на неё, чуть не раздавив собственным весом, но пару мгновений спустя сумел оправиться достаточно, чтобы кое–как поковылять дальше.
Что–то вылетело с верхних ступеней и ударилось в одного из терроргейстов. Тварь отчаянно забила крыльями, стараясь удержаться, а её всадник выпрямился в седле, пытаясь разглядеть, что поразило его «коня».
— Готрек, — пробормотала Маленет, угадывая природу снаряда, ещё до того, как увидела, как Истребитель вскарабкался на шею твари и, яростно усмехнувшись, вонзил топор ей в череп.
Двадцать восьмая глава
Злопамятный
— Ниа! — закричал король Галан, когда предатель обезглавил её скакуна и змий его королевы полетел вниз, к каменным плитам пола.
Галан пришпорил своего зверя и понёсся вслед за ней, минуя ступени спиральной лестницы и изо всех сил пытаясь удержать поводья.
Конь Нии окрасился багрово-красным, пока падал, крутясь по спирали, но он всё ещё мог видеть свою возлюбленную, цепляющуюся за его спину. И там же был предатель — приземистый, широкоплечий, с топором в руке почти одного с ним размера. Его голова была выбрита, за исключением центральной полосы, которая была смазана таким количеством животного жира, что торчала подобно гребню багрового пламени. Он карабкался по мёртвому зверю, даже пока они летели вниз к неминуемой погибели, пытаясь добраться до Нии, и уже заносил свой топор для нового удара.
— Нет! — закричал Галан, направляя своего змия к земле и пытаясь нацелить копьё для удара.
Его конь налетел и со всей силы врезался в змия Нии за мгновения до того, как они все вместе рухнули на каменные плиты пола. От удара Галана выкинуло из седла и отшвырнуло к стене, а копьё вылетело у него из рук, пока он кувыркался на камнях.
Некоторое время он сидел там, где остановился, слишком ошеломлённый, чтобы двигаться, оглядывающий пустую башню и пытающийся вспомнить, кем он был. Рядом было круглое окно, выходящее на площадь. Его люди собирались снаружи, готовясь к атаке, и их вид наполнил Галана гордостью. Они с лёгкостью пробились через город, их подбородки были высоко подняты, а флаги триумфально развевались за их спинами. А позади них его машины войны опустошали город, разрушая всё на своём пути.
— Галан! — крикнула Ниа.
Она лежала в нескольких футах от него, придавленная собственным мёртвым змием и изо всех сил пытающаяся дышать.
Увидев её, он застонал, не в силах скрыть потрясение.
Она была раздавлена, из–под её доспехов сочилась кровь, а бёдра были вывернуты под неестественными углами.
— Галан? — снова позвала она.
Предатель с хохлом на голове нашёлся на другой стороне лестницы, он выглядел столь же ошеломлённым, когда поднялся на ноги, потирая лицо, и воздел топор.
Галан бросился к Нии и попытался сдвинуть труп змия. Это было бесполезно. Зверь весил, как старый дуб.
Ниа потянулась к нему, но в её голосе не было страха, только разочарование.
— Проклятье, — она напряглась, пытаясь пошевелиться. — Ты можешь сдвинуть это?
Ему хотелось закричать и убежать. Видеть свою любовь в таком состоянии было величайшей мукой из всех, что он мог себе представить. Но он заставил себя опуститься на колени рядом с ней и встретиться с её лихорадочным взглядом.