Когда дуардин вздрогнул и взвыл от ярости, Галан шагнул к нему, занося Злопамятный, чувствуя его бурлящую силу. Клинок был заряжен мощью. Он был благословлён колдовством настолько мощным, что мог пробить всё, даже золотую руну.
Но когда рунический свет затопил взгляд Галана, он почувствовал странное ощущение. Как будто ветер дул сквозь его шею, а не обходил её. Он вспомнил странное оскорбление дуардина и поднял руку, чтобы дотронуться до горла. Его пальцы коснулись сырого, разорванного мяса.
Холодный страх охватил его, словно бы он вырвался из ночного кошмара, но он по-прежнему не мог отвести взгляда от пылающей в груди дуардина руны. Свет прожёг его разум, наполнив его странным ощущением, что он не тот, кем себя считает.
Боль взорвалась в груди Галана, когда лезвие вырвалось из его рёбер.
— Не нужно выглядеть таким серьёзным, — насмешливо прошептал злобный голос ему в ухо.
Он пошатнулся, и напавший вырвал лезвие, разрывая плоть Галана, когда тот упал лицом вниз.
Галан рухнул на пол, фонтанируя кровью из раны, и оглянулся, увидев насмешливого альва, тонкого, как хлыст, одетого в шипастую, забрызганную кровью кожу.
Он попытался подняться, но она поставила ногу ему на грудь и предостерегающе помахала пальцем. Чувствуя головокружение от потери крови, он упал обратно на пол.
А альвийка бодрой, танцующей походкой направилась к дуардину.
Оттуда, где лежал Галан, он мог видеть мёртвого змия Нии и солдат, вошедших в башню. Вот только они были совсем не солдатами. Они были чем-то иным — серыми, искривлёнными кошмарами, с разорванной плотью и ухмыляющимися, безгубыми ртами. Вместо того чтобы присмотреть за своей павшей королевой, они сгорбились вокруг её павшего коня, жадно рвя его бока, отрывая куски мяса, измазывая лица в крови.
Он мог видеть только руку Нии, пятнистую и серую, как гнилое мясо. Затем он увидел обручальное кольцо, блестевшее на её бескровном пальце.
С последним вздохом он прошептал её имя.
Двадцать девятая глава. Безумное пожирание
— Проклятые волшебники, — пробормотал Готрек, когда тьма отступила от него. Он злобно наступил на тени, что извивались от него прочь во все стороны. Спустя несколько секунд они поблекли и он остался стоять на каменной плите, один и в ярости. Затем он увидел Маленет, всё ещё сжимавшую свои кинжалы, и мёртвого гуля у её ног.
— Спасён эльфом, — простонал он.
Она рассмеялась в ответ на его неблагодарность.
— Ах, но ты всё же чаровник, Готрек Гурниссон — равно скромный и красноречивый. Ты всегда знаешь, что сказать. Воистину — ты гордость своего вида.
Истребитель впился в неё взглядом, и тлеющие огоньки начали разгораться в его здоровом глазу.
Маленет напряглась, покрепче сжав рукояти своих кинжалов.
А затем по широкому лицу Готрека разошлась широкая ухмылка.
— Ты почти смешная, — рассмеялся он. — Для бьющего в спину эльфа.
Она поклонилась с преувеличенной помпезностью.
— Делаю, что могу.
Один из гулей оторвался от мёртвой «лошади», его глотка была забита её мясом, а её кровь стекала по его коже. Он потянулся к ним, ревя в голодной жажде, но прежде чем он успел сделать хоть шаг, его повалил на пол другой протравленный и тут же начал жадно его пожирать, рыча и задыхаясь, пока рвал плоть кривыми зубами.
Маленет и Готрек с изумлением наблюдали за тем, как гули в голодном, фыркающем, рычащем остервенении начали набрасываться друг на друга. Казалось, они перестали замечать что-либо, кроме живого тела поблизости, и какие-то мгновения спустя все протравленные превратились в груду мельтешащих конечностей и рвущих плоть зубов.
Глянув в окно на собравшихся на площади, Маленет увидела, что и тех гулей не минула сия чаша. Они отбросили любые попытки выглядеть единой армией и обернулись друг против друга, бросаясь на того, кто был ближе всех. Даже терроргейсты присоединились к бойне, падая с крыш и пожирая существ, с которыми они какие-то минуты назад сражались бок о бок.
— Что, во имя Кхаина, они делают?
Готрек посмотрел на бойню и покачал головой.
— Даже гули обычно всё же в силах додуматься до того, чтобы нападать на кого-то, кроме себя.
— Ты убила их лидера, — раздался голос Трахоса, стоявшего на лестнице над ними. — У этих тварей нет собственного разума. И поэтому они действовали лишь подчиняясь собственным целям этого, — он махнул на поверженного короля-вурдалака. — Ты достиг того, о чём просил князь.