Но гроты в ответ лишь молча пялились на неё, продолжая самодовольно ухмыляться.
– Будте вы все прокляты! – закричала Маленет, почувствовав, как жуткое ощущение пузырьков под кожей двинулось дальше, распространяясь по её руке. – Без моей помощи вам ни за что не поймать Истребителя. Только я знаю, как он думает. Вы совершаете ошибку. Он не последует за мной. Я ведь предала его!
Слово «предала» заставило Маленет отсановиться. Почему оно оставило после себя у неё во рту такое неловкое ощущение? Что такого неправильного было в предавании Готрека? Он был хамским, бесцеремонным боровом, которому было наплевать и на неё, и на дело Зигмара. Так почему же её охватила такая паника при мысли о том, что она предала его?
«Потому что ты всё испортила, идиотка. Единственное, что тебе надо было, это держать его на своей стороне. Как ты теперь доставишь руну в Азир? Он улетает с теми небесными шахтёрами, пока ты валяешься тут, превращаясь в… во что они тебя собираются тут превратить».
Маленет понимала, что её госпожа была права. Её план с треском провалился, но не это было причиной её страданий. Она бывала в ситуациях и похуже и всегда находила способ выбраться. Кхаин не оставлял её. Она придумает, как спастись и заставит моллюска за всё заплатить. Нет, было ещё кое-что. Когда она подумала о Готреке и Трахосе и вспомнила, сколько раз они спасали её, в груди что-то предательски защемило. Она вспомнила последние мгновения Трахоса на палубе «Ангаз-Кара». Она знала, что означала та молния. Судьба, которой он так страшился, свершилась. Он был снова убит и будет воссоздан в Азире, потеряв последние обрывки памяти, что у него ещё оставались. Он был так сильно ранен, что, наверное, понимал, что с ним случится, но всё равно решил не оставлять её. Он не бросил её. Незнакомое чувство накатывало на неё, грозя накрыть с головой. Она подавила его, понимая, что это слабость. Ей не требовалось никакое товарищество. Всё, что ей требовалось это сила Кхаина. Если Трахос хотел погубить себя ради её блага, значит, он был глупец. Она бы не поступила так ради него. Ещё что-то вылезло из её кожи. Оно выглядело как пурпурный оборчатый коралл, трепещущий на ветру. Маленет стало плохо от одного его вида. Вся её рука волнообразно колыхалась и трепетала. Как она теперь сможет служить Кхаину? Она же теперь будет такой же неуклюжей, как люди. Её охватила ярость. Они её погубили.
«Может отрежешь себе руку?»
Маленет уже собралась выругаться, когда поняла, что в кои-то веки её госпожа была серьёзна.
«Харадронцы конечно те ещё болваны, но они делают замечательные машины. Если ты отнимешь себе руку, возможно они смогут создать для тебя что-нибудь элегантное и сбалансированное на замену. Может быть это даже улучшит твои показатели?»
«Она уже не будет той плотью, что даровал мне Кхаин», – подумала Маленет, хотя была вынуждена признать, что идея была не такой уж и абсурдной. Ведь, в конечном счёте, внешний вид был не так важен, как смертоность. И в любом случае она не могла продолжать жить с такой рукой, какой та была сейчас.
– Готрек не пойдёт за мной! – огрызнулась она, снова пытаясь разорвать путы. – Ваш единственный шанс, это дать мне помочь вам.
Похожий на моллюска грот опять наклонился к ней, понимающе улыбаясь.
– Твоя обманывать.
– Я не обманываю, идиот ты тупой. Вы должны меня освободить.
Грот рассмеялся.
– Когда наша прилететь в Местечко, – он постучал пальцем по шляпке одной из поганок на её руке, – мы твоя посадить.
Ярость Маленет вырвалась из её горла тонким воем, но она смогла сохранить достаточно спокойствия, чтобы думать. У них были её ножи, но она была дочерью Кхаина. И была такой смертоносной, какой гроты даже вообразить себе не могли. Ей надо было просто дождаться подходящего момента. Время для мести ещё настанет, но не здесь, в облаках, на спине этой зверюги. Она могла бы с лёгкостью перебить гротов, но у неё не получилось бы управлять их крылатой тварью, упав с которой, она неминуемо разбилась бы насмерть.
Она сделала глубокий вдох и успокоила себя, представив, как она могла бы мучить похожего на моллюска грота. Ей просто нужно проявить немножко терпения. Когда они приземлятся, она смогла бы убить всех, а вожака одурманить ядом, чтобы позже можно было делать с ним всё, что заблагорассудится. Она расслабилась и закрыла глаза, пытаясь не обращать внимания на неприятное ощущение в руке, где под кожей смещались и отекали мыщцы. Чуть погодя, видя, что она не собирается больше делать ничего забавного, гроты потеряли к ней интерес и расселись в передней части своего зверя, уставившись в облака.