– Капитан, – обратился к Солмундссону первый помощник Торрик, указывая на фигуру, видневшуюся далеко впереди, меж грозовых облаков. – Глядите! Отставший. Мы его не потеряли.
Солмумндссон достал свою подзорную трубу и, поднеся её к глазам, направил сквозь ливень в указанном направлении. Ему понадобилось некоторое время, чтобы поймать округлую цель в фокус, но затем он кивнул, увидев крылатого, несущего гротов сквига. Солмундссон улыбнулся. Им почти час не удавалось найти его, и он уже начал терять надежду.
– Хорошо, – произнёс он.
– Это не тот, на который затащили альвийку, – сказал Торрик, – но он из той же группы. Я узнаю форму установленного паланкина.
– Значит, он будет лететь туда же, – кивнул Солмундссон. – В Местечко.
Торрику не очень удавалось скрывать свои сомнения насчёт всей этой экспедиции.
– Возможно. Или они просто собрались толпой для нападения, а сейчас все разлетаются по своим домам.
– Они летят в одно и тоже место.
– Со всем уважением, капитан, откуда вам знать?
Солмундссон посмотрел на Торрика со значением.
– Потому что в противном случае получится, что мы потерялись где-то над Хлама-Разливом без малейшей надежды выйти к цели наших поисков, а я — просто один чокнутый, следующий за другим чокнутым.
Торрик открыл было рот, чтобы что-то сказать, но потом, передумав, просто кивнул.
Солмундссон посмотрел на Готрека, топтавшегося неподалёку. Он понятия не имел, как обычно вёл себя Истребитель, но с тех пор, как погиб Трахос, тот казался ему особенно не в себе. Солмундссон подумал, что возможно у Истребителя случился какой-то нервный срыв.
– Что значит, «она у тебя в голове»? – он подошёл к Готреку. – Хочешь сказать, она разговаривает с тобой?
Готрек дёргался и так тряс головой, что напомнил ему своим поведением погибшего грозорождённого вечного.
– Я чую её у себя в башке, – проворчал он, сплюнув под ноги. – Поганая альвийка, ползает там, где её быть не должно. Я услышал, как она выкрикнула моё имя, а теперь чувствую её в своих мыслях, как она копошится там словно воришка, – Готрек остановился, уставившись в палубу. – Будь она неладна!
Он ещё некоторое время оставался стоять, а затем поднял глаза, обведя всех удивлённым взглядом.
– Пропала, – сказал он, нахмурившись. – И я кое-что увидел.
Солмундссон и Торрик обменялись взглядами.
– Что ты увидел? – спросил Солмундссон.
– Голову охрененно здорового великана, размером с один из ваших цеховых домов. И она вся светилась.
– Светящаяся голова великана? – Торрик вскинул бровь. – А она не была присоединена к светящемуся великану?
Готрек перевёл на него тяжёлый взгляд.
– Нет. Она плавала в озере. Окружённая множеством маленьких голов.
Солмундссон хотел было распросить его ещё подробней. Но затем покачал головой, решив, что больше ничего не хочет слышать.
«Это всё проклятая луна», – подумал он.
С тех пор как луна приблизилась к ним, и окружавшая их буря перестала быть обычной, его собственные мысли начали блуждать. Как будто сны начали пролезать в его бодрствующее сознание. В серебряных потоках, обрушивавшихся на палубу, он начал видеть колышащиеся фигуры — высокие, с коническими шляпками поганки, склонявшиеся к нему, словно зная, что он их видит. Нетвёрдой походкой он шагал к ним навстречу, глядя на них с ужасом и восторгом одновременно, понимая, что во всех поганках находились живые существа: люди, альвы, дуардины — навечно заточённые и задыхающиеся внутри.
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
Когда свет померк, обожжённый грот отошёл от Маленет, моргая своим абсурдно увеличенным глазом.
– Эта ща чо было? – прошипел он, оглянувшись на других зеленокожих, и повернул голову к моллюскоподобной твари, – Кривоспин, твоя тоже это видеть?
Маленет пришлось потратить какое-то время, прежде чем она смогла сфокусировать свой взгляд на них. Она только что довольно чётко видела у себя в голове изображение корабля Солмундссона, а также и самого капитана, глядевшего на неё с озабоченностью. «Ангаз-Кар» летел сквозь серебристую бурю, и она даже чувствовала его качавшуюся палубу у себя под ногами. Когда остаточные изображения корабля окончательно рассеялись, её поразила внезапная мысль. Она понимала, что говорил одноглазый грот. Причём, в отличие от своего грибного приятеля, он говорил не на её языке — она понимала его глупую, визгливую тарабарщину.
– Странна, – ответил грот по имени Кривоспин. – Она типа гореть.
– Почему я вас понимаю? – спросила Маленет, сверля глазами одноглазого рота. – Что ты со мной сделал?