— Буду смотреть, — ответил Сэведж с сияющей улыбкой.
— И еще одно.
— Да?
— Оставьте в покое мой участок. У меня хватает дел без вас и без ваших репортеров, которые могут накликать новую беду.
— Что для вас важнее, лейтенант? — спросил Сэведж. — Чтобы я не появлялся у вас или чтобы меня не убили?
Бернс улыбнулся и начал набивать трубку.
— Это примерно одно и то же, — сказал он.
Хромой Дэнни позвонил через пятьдесят минут. Дежурный сержант снял трубку, потом переключил вызов на номер Кареллы.
— Отдел детективов 87-го участка, — сказал он. — Карелла слушает.
— Это Хромой Дэнни.
— Хэлло, Дэнни, что у тебя?
— Я нашел Ордиса.
— Где?
— Услуга или бизнес? — спросил Дэнни.
— Бизнес, — коротко сказал Карелла. — Где нам с тобой встретиться?
— Знаете кафе «У Дженни»?
— Ты шутишь?
— Нет, серьезно.
— Если Ордис — наркоман, то что он делает на «Улице шлюх»?
— Он под кайфом в комнате одной девки. Вам повезло, если он сможет что-нибудь промычать.
— Кто эта девка?
— Мы ведь за этим и встречаемся, Стив. Так?
— Назови меня «Стив» еще раз, и ты недосчитаешься пары зубов, приятель, — сказал Карелла.
— О'кей, детектив Карелла. Если вам нужен этот тип, я буду в кафе через пять минут. Возьмите с собой кого-нибудь из ваших.
— Ордис вооружен?
— Может быть.
— Сейчас иду, — сказал Карелла.
Улица «Ла Виа де Путас» тянулась с севера на юг. Наверно, индейцы называли ее по-своему, но вигвамы, стоявшие здесь в сказочные времена цветных бус и бобровых шкур, могли и тогда быть местом торговли. Когда индейцы исчезли, а протоптанные тропы превратились в асфальтированные дороги, тут обосновались представительницы древнейшей профессии. В свое время итальянские иммигранты называли улицу «Пьяцца путана», а ирландские иммигранты — «Притон шлюх». С наплывом пуэрториканцев здесь заговорили на другом языке, но источник дохода остался прежним. Пуэрториканцы окрестили улицу «Ла Виа де Путас». Полицейские звали ее «Улицей шлюх». Независимо от языка, посетители платили деньги и делали выбор.
Хозяйки этого рынка секса называли себя «Мамами». Мама Тереза держала самый известный притон на «Улице шлюх». Заведение Мамы Кармен было самым грязным. В притоне Мамы Люз полиция устраивала облавы шестнадцать раз, так как за его стенами проделывались разные махинации. Иногда полицейские заглядывали к Мамам и для собственного удовольствия. Когда полицейские являлись сюда по долгу службы, они делали облавы и заключали сделки с хозяйками. Иногда облавы давали интересные результаты, но обычно их проводили люди из Полиции нравов, которые были не в курсе соглашения между хозяйками и некоторыми сотрудниками 87-го участка. Один несведущий полицейский мог испортить все дело.
Карелла был «несведущий» полицейский. Или честный, в зависимости от точки зрения. Они с Хромым Дэнни сидели в кафе на углу «Улицы шлюх». В кафе «У Дженни» якобы можно было получить настоящий абсент с полынью. Дженнина смесь не могла обмануть ни одного опытного потребителя абсента, но зато кафе служило вроде нейтральной полосы между респектабельным рабочим днем и грешным вечером в стенах борделя. Здесь клиент мог повесить шляпу, выпить, почувствовать себя членом некоего братства и после третьей рюмки решить, что делать дальше.
26 июля, когда от жары вздувалась черная краска на нижней половине много раз битого окна кафе, Карелла и Дэнни не задумывались о социальных функциях этого заведения. Их интересовал человек по имени Луис Ордис «Чокнутый» и то, всадил он шесть пуль в двух полицейских или нет. Буш занимался проверкой грабителя Фланнагана. Карелла приехал на патрульной машине, которую вел новичок — молодой полисмен Клинг. Поставив машину, Клинг вышел из нее и прислонился к крылу, изнемогая от зноя. Из-под его легкой шляпы выбивались светлые пряди. Ему было жарко. Чертовски жарко. Карелле тоже было жарко.
— Где он? — спросил он у Дэнни.
Дэнни потер большим пальцем об указательный.
— Давно уже я не обедал как следует, — сказал он.
Карелла вынул десятидолларовую бумажку и протянул Дэнни.
— Он у Мамы Люз, — сказал Дэнни. — С девицей, которую они зовут Ла Фламенка[19].
— Что он там делает?
— Он пару часов назад пришел от толкача. Три упаковки героина. Забрел к Маме Люз с любовными намерениями, но героин победил. Мама Люз сказала, он уже давно дрыхнет.