— Скотч-виски?
— Хорошо.
— Что вы при этом чувствуете? — спросила Элис. Она стояла у бара напротив Кареллы в разболтанной позе манекенщицы, что в его глазах выглядело странно, потому что он всегда представлял себе манекенщиц худыми и плоскогрудыми. К Элис Буш все это не относилось.
— Что я чувствую?
— Когда расследуете смерть друга и коллеги?
— Что это неправдоподобно, — сказал Карелла.
— Вот именно.
— Вы очень хорошо держитесь, — сказал Карелла.
— Приходится, — коротко ответила Элис.
— Почему?
— Потому что иначе я развалюсь на куски. Он в земле, Стив. Если я буду вопить и причитать, мне это не поможет.
— Да, наверное.
— Жизнь продолжается, так ведь? Мы не можем просто перестать жить потому, что тот, кого мы любили, умер, правда?
— Да, — согласился Карелла.
Она подошла и подала ему стакан. Их пальцы на мгновение встретились. Он поглядел ей в лицо. Совершенно невинное. Можно быть уверенным, что это случайное соприкосновение.
Она отошла к окну и посмотрела на университет.
— Одиноко здесь без него, — сказала она.
— На работе без него тоже одиноко, — неожиданно для себя сказал Карелла. До сих пор он не отдавал себе отчета, как был привязан к Хэнку.
— Я думала поехать в путешествие, — сказала Элис. — Подальше от всяких вещей, которые о нем напоминают.
— От каких вещей? — спросил Карелла.
— Ну, не знаю, — сказала Элис. — Например… вчера вечером я увидела на туалете головную щетку с этими его дикими рыжими волосами. Это мне напомнило, какой он был сильный. Он был кипучая натура, Стив. — Она сделала паузу. — Кипучая.
Это выражение было тоже каким-то женским. Он снова вспомнил, как Хэнк ее описывал, и посмотрел, как она стоит у окна, и опять представил себя на женском острове. Он понимал, что ее винить не за что. Она только была самой собой, Элис Буш. Женщина с большой буквы. Судьба сделала так, что она механически воплощала женственность, эта красавица, которая… о, черт!
— Как далеко вы продвинулись с этим делом? — спросила Элис. Она отвернулась от окна и снова села в большое кресло. Это движение было каким-то кошачьим. Она расположилась в кресле, как большая хищная кошка, и опять подобрала под себя ноги. Он не удивился бы, если бы она замурлыкала.
Он рассказал ей, что они узнали о предполагаемом убийце. Элис кивнула.
— Для начала очень много, — сказала она.
— На самом деле немного.
— Может быть, он обратится к врачу.
— Пока он этого не сделал. Возможно, это ему не понадобится. Он мог сам перевязать рану.
— Рана глубокая?
— Похоже, что глубокая, но чистая.
— Хэнк должен был убить его, — сказала она. Как ни странно, в ее словах не было злобы. Слова были угрожающими, но интонация делала их безобидными.
— Да, — согласился Карелла, — должен был.
— Но у него не получилось.
— Да.
— Что вы собираетесь делать дальше? — спросила она.
— Не знаю. Отдел расследования убийств на стенку лезет, да и мы тоже. Но у меня вроде есть пара идей.
— Есть ниточка?
— Нет. Просто всякие мысли.
— Какие именно?
— Вам будет скучно.
— Убит мой муж, — холодно сказала Элис. — Могу вас уверить, что мне не может наскучить то, что помогло бы найти убийцу.
— Дело в том, что я предпочитаю не обнародовать свои мысли, пока не буду точно знать, о чем говорю.
Элис улыбнулась:
— Это другое дело. Вы даже не попробовали виски.
Он поднес стакан к губам. Напиток был очень крепкий.
— Ого! — сказал он. — Вы не пожалели виски.
— Хэнк любил, чтоб было покрепче. Он любил все крепкое.
Это неумышленно прозвучало как новая провокация. Ему казалось, что Элис может неожиданно взорваться, разлетевшись на тысячи парящих в воздухе фрагментов грудей, ног и бедер, как на картине Дали.
— Мне пора идти, — сказал он. — Мне платят не за то, чтобы я целое утро попивал виски.
— Погодите немного, — сказала она. — У меня тоже есть мысль.
Он бросил на нее быстрый взгляд, так как ему послышалось в ее голосе что-то двусмысленное. Он ошибся. Она отвернулась от него и снова смотрела в окно; он видел ее в профиль.
— Расскажите, — сказал он.
— Человек, который ненавидит полицейских, — произнесла она.
— Может быть.
— Так должно быть. Кто еще может бессмысленно убить троих? Это должен быть человек, ненавидящий полицейских, Стив. Разве Отдел расследования убийств так не думает?