— Кто говорит, что это обязательно личная месть, Стив? Может, это просто какой-нибудь проклятый псих. — Она как будто рассердилась. Он не понимал, почему она сердится, потому что до сих пор она была достаточно спокойна. — Просто какой-то ненормальный, больной, идиотский псих, который забрал себе в голову перебить всех полицейских 87-го участка. Неужели это так уж невероятно?
— Вовсе нет. По правде говоря, мы навели справки во всех местных психиатрических лечебницах насчет больных, которые недавно выписались и могли… — Он покачал головой. — Понимаете, мы предполагали, что это может быть параноик, человек, приходящий в ярость от одного вида полицейской формы. Только вот погибшие были не в форме…
— Да. Ну и что?
— Мы думали, что напали на след. Молодой человек… его не выводят из себя полицейские, но в армии у него было много неприятностей с офицерами. Его недавно выписали как выздоровевшего, но это ничего не значит. Так вот, мы говорили с психиатрами, и они считают, что он не способен на насилие, тем более на цепь убийств.
— И вы оставили его в покое?
— Нет, мы все проверили. Этот парень ни при чем. У него алиби длиной с милю.
— Что еще вы выяснили?
— Мы задействовали все наши источники информации. Мы думали, что это может быть связано с гангстерами: кто-то из них очень зол на нас за какие-то наши действия и хочет показать, что мы не так сильны, как думаем. Он нанимает убийцу и начинает планомерно "ставить нас на место". Но до сих пор у нас не было в этом плане никаких осложнений, а организованная месть преступного мира — такая вещь, которую трудно скрыть.
— Что еще?
— Я все утро работал с фотографиями ФБР. Господи, невозможно себе представить, сколько людей подходит под наше описание. — Карелла отпил виски. Он начал чувствовать себя с Элис немного свободнее. Может, ее женственность и не была такой уж агрессивной. А может, через какоето время она усыпляла бдительность. Во всяком случае, комната уже не производила на него такого гнетущего впечатления.
— Что-нибудь узнали? Из этих фотографий?
— Пока нет. Половина в тюрьме, остальные разбросаны по всей стране. Видите ли, загвоздка в том…
— В чем?
— Как убийца узнал, что они полицейские? Они были в гражданском костюме. Как он узнал, если раньше с ними не встречался?
— Понимаю.
— Он мог сидеть в машине напротив участка и смотреть на всех, кто входит и выходит. Если он вел наблюдение достаточно долго, он мог знать, кто здесь работает и кто нет.
— Он мог это сделать, — задумчиво сказала Элис. Она бессознательно высоко закинула ногу на ногу. Карелла отвел глаза.
— Но некоторые вещи говорят против этой теории, — сказал Карелла. — Вот почему это такое сучье дело.
Он виновато поглядел на нее, когда у него вырвалось это слово. Но Элис Буш как будто не обратила внимание на ругательство. Вероятно, она слышала достаточно крепких словечек от Хэнка. Ее ноги были в прежнем положении. Очень красивые ноги. Юбка задралась. Он опять отвел глаза.
— Понимаете, если бы кто-то наблюдал за участком, мы бы его заметили. То есть если бы он наблюдал долго, чтобы суметь отличить сотрудников от посторонних… на это потребовалось бы много времени. Мы бы наверняка его обнаружили.
— Он мог прятаться.
— Напротив участка нет домов. Только парк.
— Он мог прятаться где-нибудь в парке… с биноклем.
— Верно. Но как бы тогда он отличил детективов от полисменов?
— Что?
— Он убил трех детективов. Возможно, случайно. Но не думаю. Ну, так как же он мог отличить детективов от полисменов?
— Очень просто, — сказал Элис. — Наблюдая, он видел, как они приходят и потом расходятся по своим постам уже в форме. Я говорю о полисменах.
— Да, наверно. — Он сделал большой глоток. Элис пошевелилась в кресле.
— Мне жарко, — сказала она.
Он не смотрел на нее. Он не хотел видеть то, что она бессознательно демонстрировала.
— Не думаю, чтобы жара помогала вести расследование, — сказала она.
— Эта жарища ничему не помогает.
— Как только вы уйдете, надену шорты.
— Намек понял, — сказал Карелла.
— Я не хотела сказать… о господи, Стив, я бы переоделась прямо сейчас, если бы думала, что вы еще здесь будете. Я просто подумала, что вы собираетесь идти. То есть… — Она сделала рукой неопределенный жест. — О, черт.
— Я действительно ухожу, Элис. Надо посмотреть еще много фотографий. — Он встал. — Спасибо за угощение.