Мигелю Аретте было пятнадцать лет. Можно было предположить, что он сделал это просто по глупости.
Настоящему "умнику" — репортеру Клиффу Сэведжу — уже стукнуло тридцать семь, и он должен был бы соображать лучше.
Но это было не так.
Глава двадцатая
Когда на следующий день в четыре часа Карелла вышел из участка, Сэведж поджидал его.
На нем был коричневый легкий костюм, золотистый галстук и коричневая соломенная шляпа с бледно-желтой лентой.
— Хэлло, — сказал он, отойдя от стены здания.
— Чем могу помочь? — спросил Карелла. — Вы детектив, правда?
— Если у вас есть заявление, — сказал Карелла, — обратитесь к дежурному сержанту. Я иду домой.
— Моя фамилия Сэведж.
— Вот как, — сказал Карелла.
Он хмуро поглядел на репортера.
— Вы тоже принадлежите к братству? — спросил Сэведж.
— К какому братству?
— К союзу против Сэведжа. "Разорвать Клиффа на куски!"
— Я у них самый главный, — сказал Карелла.
— Правда?
— Нет. — Он направился к своей машине. Сэведж пошел рядом.
— Я хотел сказать: вы тоже на меня злитесь? — сказал Сэведж.
— Вы сунули нос куда не надо, — ответил Карелла. — Из-за этого полицейский попал в госпиталь, а мальчишка — в тюрьму и ждет суда. Чего вы от меня хотите, чтобы я выдал вам медаль?
— Если мальчишка стреляет, он заслуживает тюрьмы.
— Может быть, он ни в кого бы не стрелял, если бы вы не вмешались в это дело.
— Я репортер. Собирать факты — моя работа.
— Лейтенант рассказал мне, что он уже обсуждал с вами возможность участия подростков в этих убийствах. Он вам говорил, что, по его мнению, это крайне маловероятно. Но вы уперлись на своем и встряли в это дело. Вы отдаете себе отчет, что Клинг мог погибнуть?
— Он жив. А вы отдаете себе отчет, что я мог погибнуть? — проговорил Сэведж.
Карелла ничего не сказал.
— Если бы ваши люди больше сотрудничали с прессой… Карелла остановился.
— Слушайте, — сказал он, — что вы делаете в этом районе? Ищете новых неприятностей? Если вас узнает кто-нибудь из "гроверов", будет новая заваруха. Почему бы вам не вернуться в редакцию и не написать колонку какого-нибудь свежего чтива?
— Ваш юмор…
— Я не пытаюсь острить, — сказал Карелла. — И мне совсем не хочется что бы то ни было обсуждать с вами. Я только кончил работу, хочу принять дома душ, а потом у меня свидание с моей невестой. Теоретически я должен в. любое время дня и ночи считать себя на службе, но, к счастью, любезности по отношению к любому начинающему репортеру города не входят в мои обязанности.
— Начинающему? — Сэведж очень оскорбился. — Послушайте…
— Какого черта вам от меня нужно? — спросил Карелла.
— Я хочу поговорить с вами насчет этих убийств. — А я не хочу.
— Почему бы нет?
— Господи, ну и приставала же вы.
— Я репортер, и очень хороший. Почему вы не хотите поговорить об этих убийствах?
— Я готов обсуждать их с любым человеком, который в этом разбирается.
— Я хорошо умею слушать, — сказал Сэведж.
— Еще бы. Вы отлично слушали Рипа Дезангу.
— Ладно, я совершил ошибку, я признаю это. Я думал, виноваты подростки, а это не так. Теперь мы знаем, что это взрослый человек. Что мы еще о нем знаем? Известно ли, почему он убивает?
— Вы что, собираетесь преследовать меня до самого дома? — Я бы предпочел пригласить вас выпить, — сказал Сэведж. Он посмотрел на Кареллу с ожиданием. Карелла немного подумал.
— Хорошо, — сказал он. Сэведж протянул руку:
— Мои друзья зовут меня Клифф. Я не знаю вашего имени.
— Стив Карелла.
Они пожали друг другу руки.
— Очень приятно. Пошли выпьем чего-нибудь.
В баре был кондиционер, и по сравнению с ужасной жарой на улице здесь был рай. Они заказали напитки и сели за один из столиков у левой стены.
— Все, что я хочу знать, — сказал Сэведж, — это что вы думаете.
— Вы говорите обо мне лично или вообще о полиции?
— Конечно, о вас. Как вы можете говорить за всю полицию?
— Это для печати? — спросил Карелла.
— Нет, конечно. Я просто хочу сам составить себе представление о деле. Здесь может быть много предположений. Для этого мне нужно знать все аспекты расследования.
— Неспециалисту, может быть, трудно понять все стороны полицейского расследования, — сказал Карелла.
— Разумеется, разумеется. Но вы можете по крайней мере сказать мне, что вы думаете.
— Хорошо. Но только если это не для печати.