Мужчина схватился за горло, издал булькающий стон и рухнул; сквозь его губы сочилась пена, мерзкая зелёная субстанция вытекала из ноздрей. Он лежал на спине в мусорной куче и яростно молотил кулаками по грязной мостовой, затем силы оставили его. Его конечности слабо дёрнулись в финальной судороге, потом он издал последний долгий стон и затих.
Неподалёку на улице люди в сильном испуге посмотрели друг на друга, а затем отбежали от тела со всей возможной скоростью. Нищие повылезали со своих лежбищ. Уличные торговцы покинули свои прилавки, домохозяйки попрятались по домам, заперев двери. Богатые купцы понукали носильщиков своих паланкинов увеличить скорость. За несколько минут улица практически опустела. Повсюду в шуме разбегавшейся толпы раздавалось одно слово — чума!
Феликс Ягер оглядел внезапно опустевшую улицу. Было незаметно, чтобы кто–либо спешил помочь бедняге, так что, похоже, эта работа легла на него. Он прикрыл рот своим оборванным плащом и опустился на колени возле тела. Он положил руку на грудь мужчины, проверяя сердцебиение.
Слишком поздно. Мужчине не требовалась никакая помощь — он был мёртв. Феликс достаточно сталкивался со смертью, чтобы понять это.
— Феликс, отойди. Мне страшно.
Феликс поднял глаза. Неподалёку стояла Элисса, с бледным лицом и круглыми глазами. Она провела рукой по своим курчавым чёрным волосам, затем поднесла её обратно ко рту.
— Нечего тут пугаться, — проговорил Феликс. — Парень помер.
— Меня пугает то, что его убило. Похоже, что он умер от нового вида чумы.
Феликс поднялся, его мысли заполнил суеверный страх. Впервые он был вынужден сопоставить смерть, свидетелем которой только что был, и причину, по которой все остальные разбежались.
Чума любой формы — ужасное заболевание. Она достает везде, убивает любого, и бедного, и богатого. Никто не знает, чем она вызывается. Кто–то говорит о тёмном влиянии Хаоса. Кто–то — о каре богов грешному человечеству. Не вызывает сомнения лишь одно — если чума выбрала тебя своей жертвой, тут уже весьма немного можно сделать для спасения. С этим смертельным заболеванием безуспешно боролись лучшие медики и наиболее могущественные маги. Феликс быстро отошёл от тела и хотел своей рукой утешающе обнять Элиссу. Она осторожно увернулась, словно он был переносчиком заразы.
— Я не болен чумой, — заявил он оскорблённо.
— Ты не можешь этого знать.
Феликс поглядел на тело и содрогнулся.
— Для этого бедняги день однозначно оказался не самым удачным, — сказала Элисса.
— Что ты имеешь в виду?
— Взгляни. На его рубахе чёрная роза. Он только что с похорон.
— Да уж, а теперь ему предстоят его собственные, — тихо произнёс Феликс.
— Сегодня это уже четвёртая смерть от чумы, о которой я слышал, — сказал Хайнц, когда Феликс рассказал ему новости. — Парни в баре ни о чём, кроме этого не говорят. Они делают ставки на то, каким будет это число с наступлением ночи.
С одной стороны эти известия порадовали Феликса. Последние несколько дней горожане обсуждали лишь сожжение Колледжа Инженерии. Большинство заявляли, что это саботаж, предпринятый последователями Хаоса или бретонцами. Феликс испытывал продолжительные угрызения совести, когда вспоминал о своём участии в том событии.
— И что ты думаешь? — поинтересовался Феликс, оглядывая, сколь много людей собралось. Бар был заполнен до отказа, и неизбежная толкотня уже приводила к размолвкам. Феликс предчувствовал, что вечер определённо не обойдётся без неприятностей.
— Я поставил на то, что их будет десять. Год назад, когда пришла Красная Оспа, к полуночи помирало до двадцати человек. Но та Красная Оспа была опасной. Худшей за двадцать лет. И всё же нельзя предугадать, эта может оказаться ещё хуже, пока не закончится.