«И что я здесь делаю?» — недоумевал Феликс. Сейчас, когда ночная работа выполнена, он должен быть дома, в таверне, на своей койке вместе с Элиссой. А не прятаться в тенях, готовясь к незаконному проникновению на городское кладбище — преступлению, наказанием за совершение которого было несколько лет тюремного заключения и отлучение от церкви Храмом Морра.
Конечно же, есть способ полегче. Несомненно, кто–нибудь ещё сможет разобраться с этой проблемой. Но он понимал, что это неправильно. Кому ещё есть дело до выслеживания скавенов, кроме него и Готрека? Они — единственные, кто достаточно безумен, чтобы втянуть себя в эти дела.
Похоже, представители власти желают держать глаза закрытыми на то зло, которое происходит рядом с ними. Наилучшим возможным объяснением этому Феликс мог полагать, что они не осведомлены о происходящем или напуганы. Наихудшим возможным объяснением было бы то, что они находятся в сговоре с силами Тьмы.
Как много ещё фрицев фон гальштадтов занимает ответственные посты по всей Империи? Скорее всего, этого он никогда не узнает. Всё, что он реально может сделать — это действовать самостоятельно. Произвести те действия, которые, похоже, предопределены ему и Готреку, и надеяться, что всё сложится к лучшему.
Что он может сделать ещё? Если он покинет город, то чума, вероятно, будет распространяться, и от неё погибнут и Хайнц, и Отто, и Элисса, и другие из тех, кого он знал и о ком заботился. Возможно, погибнут тысячи, если ему и Истребителю не удастся решить эту загадку.
И, если уж быть честным с самим собой, он признавал, что чувство ответственности возбуждает его столько же, как и пугает. Это, некоторым образом, всё равно что оказаться героем какой–нибудь сказки из прочитанных им в детстве. Он замешан в интриге, где опасность и ставки высоки.
К несчастью, в отличие от детских сказок, ставки ещё и весьма реальны. Легко может произойти, что он и Истребитель не справятся, и тогда их ждёт гибель. Именно эта мысль, а не холодный ночной воздух, заставляла его дрожать.
Они шли вдоль стен кладбища, пока не нашли подходящее тёмное место. Феликс удостоверился, что его фонарь надёжно закреплён в скобе на перевязи меча, затем подпрыгнул и ухватил один из металлических зубцов, воспользовавшись которым подтянулся на верх стены. Он убедился, что зубцы были всего лишь украшением, а не служили практическим целям.
Луна вышла из–за облака, и он осмотрел кладбище сверху. В серебристом свете зрелище было жутким. Поднимался туман. Из него вздымались надгробия, подобно островам, поднимающимся из некоего мрачного моря. Деревья склонились подобно огромным великанам–людоедам, подняв ветвистые руки в молитве Тёмным Богам. Где–то вдалеке фонарь ночного стражника замерцал и затем пропал, или потому, что его владелец вернулся в сторожку, или по какой другой, более мрачной причине, о чём Феликс надеялся никогда не узнать. Было тихо. Он не был уверен в том, что именно покрыло каплями его подбородок — пот или туман.
Феликс подумал, что эта экскурсия ничем не поможет ему избавиться от простуды, и от этого несоответствия ему захотелось смеяться. Он вздрогнул, когда рядом с ним скользнуло по камням лезвие огромного топора Готрека, и Истребитель воспользовался им, чтобы залезть на стену. «Когда хотел, гном мог быть быстрым и поразительно проворным — если он относительно трезв», — подумал Феликс.
— Пойдём, разберёмся с этим, — проворчал он, и они спрыгнули вниз, на безмолвный кладбищенский двор.
Вокруг поднимались надгробия. Некоторые были опрокинуты. Другие заросли сорняками и кустами чёрных роз. Тут и там в лунном свете были еле видны выгравированные надписи. Могилы располагались длинными рядами, словно образуя улицы. Местами их затеняли старые сучковатые деревья. Отовсюду наползал призрачный туман, временами становившийся столь плотным, что закрывал видимость. Воздух был наполнен ароматом чёрных роз. Возможно, в дневное время Сады и были симпатичным местом, но ночью все мысли Феликса слишком быстро обращались к привидениям.
Легко было себе вообразить бесчисленные тела, разлагающиеся в земле; червей, копошащихся в гниющей плоти, и пустые глазницы трупов. Ещё немного воображения, и можно представить эти трупы, появляющимися из–под земли, костлявые руки поднимающиеся из грунта, подобно тому, как руки утопающих поднимаются над поверхностью моря.
Феликс старался отогнать подобные мысли, но это было трудно. Ему доводилось видеть, как происходят необъяснимые вещи; приходилось встречать живых мертвецов прежде, в холмах на землях князей Порубежья, в том проклятом путешествии через пустоши с семейством изгнанника фон Диела. Он знал, что древняя чёрная магия была способна пробудить мертвецов к нечестивому подобию жизни и наполнить их ужасным чувством голода к плоти и крови живых.