Грохот огромных перевозочных тележек соперничал с криками портовых рабочих. Вооружённый стражник в форменной чёрной накидке городской стражи остановился, чтобы взять грушу с тележки мелкого торговца. Мальчишка–карманник предпринял отчаянный бросок за кошельком пожилого торговца, слишком бедного, чтобы нанять телохранителей. Всё оставалось таким же, как с детства помнил Феликс по своим поездкам в Нульн с отцом и братьями. Он отправился дальше, в лучшую часть города.
У него было надоедливое ощущение, что кто–то его преследует, но, обернувшись, он никого не увидел.
Феликс рассматривал своё отражение в зеркале. «Очень мило», — подумал он. Он знал, что обладает прекрасной фигурой. В лучшие времена он был высоким, атлетичным и, на его взгляд, достаточно привлекательным. Теперь он оделся, чтобы подчеркнуть большинство этих черт. Он глубоко вдохнул, наслаждаясь ароматом роскоши, дубовой облицовки и превосходной старой выделанной кожи. Этот небольшой магазинчик мужского платья обслуживал только высокопоставленных аристократов и был одной из менее известных торговых точек семейства Ягеров. В последнее посещение Феликсом Нульна магазина ещё не существовало. Он был открыт Отто, который воспользовался своим знакомством с покойным Фрицем фон Гальштадтом. На этот раз Феликс был благодарен коррупционной связи Отто с человеком, которого он убил.
Его превосходное новое одеяние ощущалось, как чужое. Высокие кожаные сапоги жали. Жакет сидел немного туго, а подкладка казалась чересчур мягкой. Белая льняная рубашка пахла слишком сильно. Феликс обнаружил, насколько привычен он стал к суровой походной жизни, когда одежда его не менялась месяцами. Знакомым выглядел лишь плащ из красной зюденландской шерсти. Он напоминал его старый, испорченный кровью скавенов во время атаки на „Слепую свинью“. Меч, который достался ему от Альдреда–храмовника, был вложен в превосходные новые ножны из простой чёрной кожи.
— Не желает ли господин что–нибудь изменить? — подобострастно спросил продавец.
Феликс посмотрел на плешивого типа с кислой физиономией. Всего лишь час назад, когда Феликс вошёл в лавку, продавец посмотрел на него так, как если бы он представлял собой чрезвычайно большого и омерзительного таракана. В некотором смысле, Феликс его не винил. Он был одет подобно нищему попрошайке. Разумеется, после вторичного прочтения спешно набросанной записки Отто, отношение продавца изменилось. Раз уж сам Отто Ягер сообщал своим служащим, что этому клиенту следует дать, что пожелает, то раболепная услужливость прилагалась сама собой.
Феликс одарил мужчину своей самой снисходительной улыбкой.
— Нет. Я хотел бы, чтобы несколько экземпляров этих предметов одежды в течение дня были доставлены в мою резиденцию. И незамедлительно упакуйте и верните мою старую одежду.
— Конечно, господин. А где находится резиденция господина?
— В Новом Квартале, под вывеской „Слепой свиньи“. Доставьте одежду на имя Феликса Ягера.
Называя адрес, Феликс с удовольствием смотрел на лицо мужчины. Тот выглядел так, словно только что проглотил того крупного и чрезвычайно противного таракана.
— „Слепая свинья“, господин? Это не …
— Это моё дело, где остановиться, не так ли?
— Разумеется, господин. Простое недоразумение, господин застал меня врасплох. Тысяча извинений.
— Нет необходимости. Просто сделайте так, чтобы моя одежда была вовремя доставлена.
— Я лично прослежу за этим, господин.
Феликс сомневался, что мужчине хватит смелости самому пойти в Новый Квартал. А возможно и хватит. Ему вполне достаточно платят, чтобы окупить его труды по сохранению благорасположения Феликса.
— Это всё, господин?
— В настоящий момент, да.
Феликс вышел из магазина мужской одежды в сумрак позднего вечера. Он посмотрел вокруг. Не было заметно никаких преследователей. Даже если кто–то действительно и был, то, возможно, они утомились ожиданием, пока Феликс находился в лавке. По крайней мере, он на это надеялся.
Феликс отметил, что распрямился и чувствует себя более уравновешенным, чем ранее. Он держался совсем иначе, чем тот усталый странник, который ранее присутствовал на складе Отто Ягера. Удивительно, что могут сделать с человеком помывка и смена одежды.
Чувство нервного напряжения весь день скапливалось у него внутри. Это был не совсем страх. Это выглядело скорее как смутное беспокойство по поводу того, что его может ожидать во дворце курфюрста Эммануэль. Он вынужден был сознаться, что молится о том, чтобы не ударить в грязь лицом перед аристократами.