— А на кой он? — Адамс недоверчиво косился на полупрозрачные колонны сталактитов и сталагмитов.
— Единственный шанс подтвердить или опровергнуть гипотезу профессора Берта! — Станков потряс своей коробочкой. — С помощью этого устройства мой предшественник хотел оживить тех жмуриков. И ему будто бы это удалось… обнаружил, что это гибернаторы… и разбудил… По крайней мере он так твердил… пока…
— Не разрешаю! — Калина властно удержал руку профессора. — Мы не должны вмешиваться в жизнь этой планеты. Неважно, послужит это путем установления контакта или нет. Мы обязаны наблюдать, а не экспериментировать. Каждый, кто совал нос в тайны некрополиса, свихнулся. Берт кончил психушкой, да и несколько человек до него, потому что поступал, как они, — постоянно нарушал правила. Теперь Земля отдала всю эту планету под мой присмотр, и ни один яйцеголовый умник тут шагу не сделает без моего позволения…
— Хорошо! Согласен! Понял, — Станков уселся на краешке одного из псевдонадгробий, — но как мне, черт побери, добраться туда, — он пнул ближайший сталактит, — если мне все запрещают?
— Не знаю, — Калина скрестил руки на груди. — Глаза у тебя есть, вот и смотри, но руками не трогай. Изучай без молотка…
— Да? — Станков перевел взгляд на что-то за спинами смотревших на него спутников. — А что до рук, то советую тебе, Томмс, не хвататься за лазер, хотя ты наверняка быстрый, как Док Холидей, и меткий, как Буффало Билл… — говорил он спокойно и врастяжку, а по его лицу, шее, щекам ползли крупные капли пота. — А что до смотренья, то кажется мне, что этот милый фамильный склеп и без тебя имеет сторожа и сторож любит сюда временами заглянуть…
— Мать-Земля! — Томмс обернулся, закричал и тут же исчез в темном лабиринте сталактитов, припустив туда со всех ног.
Адамс обомлел, едва повернул голову.
Один Калина, как и положено командиру, поборол желание пуститься наутек. Хладнокровно схватил пилота за ворот и, толкая его впереди себя, заполз в ближайшую расщелину.
Станков не дрогнул. Лазер висел у него на плече, профессор медленно снял его, отвел предохранитель и зорко следил за стоявшим у входа существом. Из гущи сталактитов раздался крик Томмса:
— Браток, я тебя прикрою, прыгай влево, там щель!
— Нет! — Станков встал и шагнул вперед.
В ответ на это движение пришелец с пронзительным, трудным для описания стоном исчез во мраке тоннеля, из которого появился.
— Вот оно как, вот оно как! — Хотя губы Томмса тряслись, он старался говорить шутливым тоном. — Упыри исчезают, когда появляется настоящий экзорцист с настоящим кропилом!
— Где вас носило, сержант? Я думал, вы крепко пожмете руку дорогому гостю… — Станков, дрожа всем телом, осел на песок, как манекен.
— Рожа пострашнее, чем на той стеклянной картинке! — Калина тащил за собой все еще бесчувственного, сомлевшего Адамса. — Я человек не пугливый, но если Он вернется, я как пить дать попаду к Берту в соседи!
— Без нервов! Помощь придет, как только Кольцов На “Гефесте” запеленгует сигнал спасательного буя, — Томмс расстегнул воротник и снял шлем. — Согласно инструкции я установил это чудо техники на опушке, но буря могла повредить эмиттер или антенну…
— Если запеленгует… — вздохнул Калина. — А если нет?
— Тогда нас ожидает приятная прогулка к Базе, чего я лично хотел бы избежать, — Томмс беспокойно присматривался к Адамсу, с трудом приходившему в себя.
— Не везет парню! Вторая встряска сегодня!
— Ему везет… — пробормотал Калина. — Для нас наверняка это будет первая и последняя в жизни встряска… — и он указал на вход.
Станков даже не пытался выстрелить. Он понял вдруг, о чем говорил Берт…
Пещера наполнялась. Вползали, входили, волоклись, влетали… Они!!!
— Теперь бы только выдержать, — профессор вытянул руку и энергично сломал левый мизинец-протез. Посмотрел на своих товарищей, лежащих без сознания, посмотрел на тучу кошмарных созданий, придвигавшихся к нему, тяжело осел на песок.
“Теперь бы только выдержать!” — было его последней мыслью.
Потом — только мрак, страх, ужас, слезы и боль.
Кольцов отыскал их на следующий день; ему не оставалось ничего другого, как, введя всем сильные успокаивающие средства, отвезти группу на Землю.
В редкие мгновенья просветления Калина уныло повторял:
— Он вернулся! Привет, парни, привет, Берт, привет, больница…
В больнице они через неделю и оказались. Бесчувственный как колода Станков лежал в изоляторе, два дня равнодушно позволяя кормить себя и поить. На третий день встал, на четвертый попросил что-нибудь почитать. Рослый санитар, сидевший возле него днем, заметно повеселел и принес профессору кипу фотогазет в картонной папке и старомодный аппарат для чтения фильмов.