Непонятная, безотчетная ярость вспыхнула при виде этого препятствия. Обход сложен, а здесь... Всего тридцать метров стенки. До простого ската вниз! Только вперед! Поднялось жгучее желание рискнуть, "доломать" ледопад!
Подвесив ледоруб назад, к рюкзаку, вынул два блестящих сталью ледовых якоря айс-фифи. Новое, совсем недавно изобретенное средство для преодоления ледовых отвесов, необычно удобное и эффективное. О таком изящном его исполнении еще не ведали лучше зарубежные альпинисты. Закаленная пружинная сталь, удобные ручки из твердого пенопласта, остро отточенное лезвие-клюв. При минимальном весе два якоря позволяли опытным восходителям преодолевать самые крутые ледовые склоны на скорости, даже "бегом". На кошках и без кошек, в висе на стременах якоря...
Проверив рюкзак и обвязку, встал лицом к склону и пошел боком, врубаясь в ледовый склон якорями и кошками. Несколько метров, - и оказался на ледовом отвесе, между небом и темнотой ледового провала... Оступиться нельзя! Чтобы идти надежнее, надо продвигаться не только вбок, но и вверх... Ярость вновь вскипела, страх отступил...
Через несколько минут уже шел по крутому склону вниз: ледопад остался позади. Обернувшись, оценил варианты прохождения снизу. Да, наверху не ошибся, но ниже, безусловно, было бы много легче в случае выбора левого варианта по снежно-ледовому желобу...
С выката ледника-притока повернул направо, решив вдоль края ледника Каинды спуститься к карману береговой морены, видимому километрах в двух. Микропорка льда и камни морены заледенели от дождя и ветра и были столь скользкими для подошвы, что снимать кошки было рано.
День к закату... Еще один, очень нелегкий! Прошлый, похоже, был решающим! Может, пора остановиться?
Вадим почувствовал, что ситуация с "его" спасением переламывается в его пользу. Самое опасное, кажется, позади... Вместе с тем им овладело новое беспокойство, осознание новой, неведомо подкрадывающейся опасности. Все как будто хорошо, после ледопада следовало успокоиться и встать на ночлег. Но тревога не унималась, становилась сильнее. Она заставила идти вперед, пока еще можно различить камни под ногами.
Что-то случилось! Что? Что увидел? Или услышал... Вроде, ничего... Обострение чувства одиночества? Но ведь шестые сутки один... Вот еще километр позади. Теперь они пойдут быстрее...
Что это? Что за пятнышко мелькнуло там, на морене? Маленький снежник? Желтый?..
Достав из кармана пояса рюкзака монокуляр, взглянул вооруженным взглядом и ... дрожь по телу! Это палатка!.. И не какая-то! Это СВОЯ палатка, свой "желтый цыпленок", такая знакомая "полубочка" с тремя дугами, с красной полоской-вшивкой над средней дугой!.. Видны дождевые козырьки, вензели-аппликации на пологах: буква "В" и знак розы ветров.
Внутри возникли чувства, по уровню не меньшие, чем у Ассоль при первом взгляде на корабль Грея с алыми парусами. Иные чувства, но не менее глубокие и страстные... Палатка эта его, он сам ее отдал для переноски Жене Берлиной при обычном распределении походного груза между участниками...
Ребята!.. Но почему палатка одна? Где вторая? Туда!..
Флаг надежды! Эта палатка воспарила флагом надежды... Надежды на то, что он не один в этой холодной пустыне!.. Как это трудно, - быть одному!..
Но почему она одна и никого нет рядом?..
В душе смешалось все! Что ждет впереди? Радость встречи, горечь потерь?.. Что там и кто там? Вторая палатка из-за камней не появлялась. Почему же ее нет?..
Быстро и осторожно шагая по большим заледенелым камням, спускался по краю кармана морены так, чтобы не выпускать палатку из вида... Только не терять из виду!.. Казалось, чуть скрывшись за перегибом склона, она уже не появится, исчезнет как наваждение... Нет, мелькнув за камнями, она не исчезла, а приблизилась, ее контур стал четче.
Метров за пятьдесят Вадим остановился от тяжелого предчувствия и вновь нахлынувшего ощущения приближения опасности. Подал голос: "Ак!.. Сережа!.. Женя!". Ответа не последовало. Мощная сила тянула к палатке, но не меньшее усилие останавливало перед тяжелым известием. Понятно, что палатка не пуста, в ней кто-то есть, но кто?.. Неужели кто-то погиб?
Ветер опять налетел мощным порывом, стремительно неся низкие облака, чуть освещенные последними лучами заката в густых сумерках... Неизвестность давила. И тут показалось, что из палатки донесся толи вздох, толи слабый стон. Вадим бросился вперед. Машинка застежки-молнии, найденная привычным движением, послушно открыла полог...
(17* - Сераки (сераксы) - ледовые глыбы, образованные в результате растрескивания льда в различных направлениях, слово французское, дословный перевод: "белый сыр").
Наташа
Товарищи звали ее кратко Нат, иногда Ната. Последние дни казались ей странным, страшным, тяжелым сном. Это и был полусон в постоянной борьбе с болью, которая то надсадно ныла в побитом теле, то вдруг пронзала острым осколком. Но не менее острым было осознание ужаса положения. Хотя товарищи усиленно уводили ее и уходили сами от вопроса: "Где Вадим?", она поняла, что Вадим пропал в лавине, а найти его не удалось. Только Женя тихо шепнула: "Вадим исчез... Он шел последним..." Воспоминание об этом вонзилось очень остро...
Тогда, после рокового удара лавины, она потеряла сознание от боли и ее засыпало снегом. К счастью, снег не прикрыл полностью верх рюкзака, товарищи быстро нашли, откопали и очистили от снега лицо, рот, руки... Отнесли подальше, отогрели в палатке. Сознание медленно возвращалось к ней вместе с радостью спасенья, тяжелыми болями от травмы и горьким пониманием трагизма ситуации. Вадим погиб! Здесь ничего не изменишь. А кто следующий? Быть может, Я? Самая слабая и беспомощная... Она поняла, что Вадима искали целый день и две ночи. И слышала за палаткой приглушенный разговор Ака с руководителем: Ак настаивал, что дальнейшие поиски практически ничего не дадут, а вот положение всей группы сделают крайне опасным. Особенно здесь, на ледовом плато с высотой почти четыре тысячи, и с ней, тяжело травмированной участницей.
"Надо спасать девчонку!", - Ак сказал это негромко, но она услышала. Доводы Ака были убедительны, обоснованы: его, друга и напарника Вадима по многим походам, нельзя было заподозрить в эгоистическом стремлении быстрее "умыть руки" и оставить товарища в беде. Все знали, что вероятность спасения человека, попавшего в лавину, лавинообразно уменьшается с каждым часом: через 3 часа она меньше половины, через 12 часов - меньше одной десятой, а через сутки уже теряется в долях процента. Помощь нужна, горька будет встреча... И все же решение идти вниз пришло с тяжелейшей душевной горечью: все понимали, что выход оборвет и последнюю, самую малую надежду на спасение товарища...