240-я истребительная, несмотря на большое количество нелетных дней, в феврале произвела 1543 боевых вылета, при этом было сопровождено 1584 штурмовика и 834 бомбардировщика. Летчики дивизии провели 25 воздушных боев, сбили 8 самолетов противника, потеряв 3 экипажа.
В феврале у нас проходил свой дивизионный праздник: за боевые успехи дивизия была награждена орденом Суворова II степени. Соединение стало дважды орденоносным. Группа летчиков дивизии была удостоена орденов. Среди отмеченных орденом Красного Знамени ветеран дивизии Герой Советского Союза майор А. Н. Деркач и молодой летчик Н. И. Тёпин.
* * *
13 марта наши наземные войска при массированных ударах артиллерии и авиации по вражеской группировке, [362] прижатой к заливу юго-западнее Кенигсберга, полностью завершили ее окружение. Наши летчики прикрывали бомбардировщиков и штурмовиков, уничтожали живую силу, технику и плавсредства противника в портах, у причалов, в заливе Фришес-Хафф и вели воздушную разведку. Но вскоре снова подвела погода, и в первые дни наступления пехота и танки без помощи с воздуха смогли продвинуться лишь на 4–10 километров. Через несколько дней распогодилось, и 18 марта в небе было уже много авиационных групп.
В этот день эскадрилья 900-го авиаполка в составе восьми самолетов Як-9 сопровождала восемь «ильюшиных» в район Першкен. Одно наше звено (пары лейтенантов Ф. Г. Ткаченко и Г. М. Пренько) обеспечивало непосредственное сопровождение, другое, которое возглавлял ведущий всей эскадрильи капитан П. Я. Головачев, составляло ударную группу. Когда штурмовики построились в круг и приступили к работе, Головачев увидел восемь Ме-109. Они шли к заливу Фришес-Хафф, но, заметив нашу восьмерку, развернулись и с полупереворота попарно бросились на «илы». По тому, как четко они выполнили маневр, по той согласованности действий, которую показали, занимая исходное положение для боя, по решимости — они ведь видели, что цели опекаются истребителями, — наконец, по тому, что одна пара «мессеров» осталась на прежней высоте как резерв — по всем этим признакам капитану Головачеву стало ясно, что вражеские летчики хорошо подготовлены и бой с ними предстоит нелегкий.
Атаки первых двух пар Ме-109 звено непосредственного прикрытия отразило своевременно. Увидев это, капитан Головачев ударил по третьей паре и с дистанции 50 метров поджег «мессершмитт». Оставляя шлейф дыма, тот врезался в землю. Между тем первая пара Ме-109 повторила атаку, но уже не по штурмовикам. Их целью стал лейтенант Ткаченко, который, отразив первый наскок «мессеров», ненадолго потерял их из виду. Эта невнимательность тут же обернулась бедой — самолет лейтенанта был подбит. Спас товарища лейтенант Г. М. Пренько: на лобовой атаке он поджег Ме-109, который намеревался добить самолет Ткаченко. Потеряв две машины, немцы вышли из боя.
В тот же день в районе Бладиау восьмерка Як-3 86-го гвардейского авиаполка вела бой, прикрывая дюжину «ильюшиных». Началось с того, что ведущий группы [363] теперь уже майор П. К. Лобас заметил два Ме-109, которые, прикрываясь дымкой, заходили со стороны моря с явным намерением атаковать «илы». Пара Лобаса отбилась от них. «Мессеры» отвернули и пошли в сторону моря. Было похоже на то, что немецкие летчики смирились с неудачей. Других самолетов противника поблизости не было видно, и ведомый П. К. Лобаса лейтенант Н. И. Тёпин атаковал уходящие Ме-109. Вслед за ними Тёпин вошел в дымку, потерял ведущего и был внезапно атакован четырьмя «фоккерами». Чудом выйдя из-под удара, лейтенант понял, что те два «мессера» неслучайно так спокойно и как бы неосмотрительно уходили: они, конечно, знали, что будут прикрыты сверху «фоккерами».
Уходя от атакующих его ФВ-190, Тёпин, который чуть было не попался в ловушку, круто спикировал и оказался в хвосте у одного из «мессершмиттов». Он открыл огонь с короткой дистанции, но проследить за результатом стрельбы не смог: мешала дымка, и надо было поспешить назад — в погоне за фашистом он довольно далеко оторвался от группы.
Тем временем над целью, которую обрабатывали Ил-2, события развивались своим чередом. Огнем зенитной артиллерии был подбит самолет майора П. К. Лобаса. Он передал командование группой своему заместителю и стал уходить на восток. Когда майор находился уже над территорией, занятой нашими войсками, в его машину попал еще один зенитный снаряд. Мотор «яка» загорелся, и П. К. Лобас покинул машину. Лейтенант Тёпин вернулся в тот момент, когда над ведущим раскрылся купол парашюта. Он прикрывал командира до самого его приземления.
Заместитель майора Лобаса старший лейтенант С. П. Борейко в это время отбивал атаку двух «мессеров», которые, как и первая пара, подошли со стороны моря на малой высоте и намеревались ударить по Ил-2 снизу. Когда эта попытка была пресечена, лейтенант И. К. Ткачук на преследовании вскоре тремя очередями сбил один Ме-109. Тот упал в залив, лед проломился, и машина затонула. После этого гитлеровцы прекратили попытки атаковать. Ил-2, закончив работу, вернулись на свой аэродром.
Эти бои показали, что враг располагает небольшими силами и использует их достаточно расчетливо. Смешанные группы истребителей у него использовались с разделением обязанностей; маневренные Ме-109 предназначались [364] для того, чтобы связывать боем наших истребителей сопровождения, а «фоккеры», имевшие сильное пушечное вооружение, — для борьбы с Ил-2. Дрались немцы активно, даже принимали лобовые атаки. Потом, когда бои участились, мы установили, что имеем дело с летчиками известной немецкой 51-й эскадры «Мельдерс». К весне 1945 года это соединение, в котором некогда был собран цвет германской истребительной авиации, уже потеряло многих известных асов, но тем не менее до конца войны летчики в нем были сильные, и с этим приходилось считаться. Со всей ответственностью могу сказать, что после сражений сорок третьего года в массе своей наши летчики-истребители по всем статьям превосходили немецких, но, несмотря на это, в боях с эскадрой «Мельдерс» требовалась удвоенная осмотрительность.
18 марта летчики нашей дивизии произвели 241 боевой вылет, сопроводили 162 бомбардировщика и 198 штурмовиков. В пяти воздушных боях они сбили 5 вражеских самолетов.
В целом наша авиация в этот день совершила 2520 самолето-вылетов, что, по оценке маршала А. М. Василевского, заставило дрогнуть противника и повлияло на стойкость его обороны.
Неделя с 18 по 25 марта, несмотря на то что в ней были нелетные и ограниченно летные дни, оказалась для авиации напряженной. Сам я не раз летал в этот период. 22 марта сделал два вылета: один с бомбардировщиками, другой со штурмовиками. С большим удовлетворением наблюдал эффективную работу как пикировщиков, так и «ильюшиных». Не было у меня никаких претензий и к моим боевым друзьям, которые действовали расчетливо и смело.
24 марта группа летчиков 900-го авиаполка повстречала в воздухе целый «кортеж»: шли четыре вражеских трехмоторных транспортных самолета под охраной «мессершмиттов» и «фокке-вульфов». Наших истребителей было почти вдвое меньше, чем их.
Потом летчики строили догадки: что вывозили гитлеровцы на этих транспортниках? Самолетами, да еще и под такой охраной, перебрасывалось обычно у них что-то ценное. А может быть, летели какие-то высокие чины — в те дни выбраться из Восточной Пруссии они могли либо воздушным, либо морским путем. И то и другое было опасной затеей. [365]
Короче говоря, произошел воздушный бой, в котором майор Л. Т. Бражников и лейтенант В. А. Волков сбили два транспортных самолета из четырех. Какой они имели груз, летчики, естественно, так и не узнали.
День 25 марта был памятным для участников операции. 25 марта был взят город Хайлигенбайль — центр Хейльсбергского укрепленного района, последний опорный пункт обороны противника в восточно-прусском котле. За день наша дивизия произвела 254 боевых вылета, сопроводив 160 Ил-2. «Ильюшины» действовали по окруженной группировке и по плавсредствам в заливе Фришес-Хафф. Истребители тоже активно участвовали в штурмовых действиях, совершив 107 вылетов на подавление живой силы и техники врага.
Залив Фришес-Хафф в те дни был в центре внимания командиров всех рангов. Теряя последние квадратные километры территории побережья, остатки хейльсбергской группировки начали переправляться через залив на косу Фришес-Нерунг. Эта песчаная гряда, протянувшаяся к югу на много десятков, километров, была единственным клочком суши, на который еще могли отойти остатки прижатых к морю гитлеровцев. Через залив шли важнейшие коммуникации, по которым еще кое-как снабжались немецкие войска. С 18 по 25 марта сотни бомбардировщиков неоднократно наносили удары по порту Розенберг. По показаниям пленных, в последние дни из-за действий нашей авиации эвакуация через Розенберг была почти невозможна. В ночь на 26 марта порт был взят войсками 28-й армии. Военный совет армии отметил, что «захват порта Розенберг есть заслуга авиации». В те же дни мощные удары с воздуха наносились и по порту Пиллау.