Вопрос остался без ответа.
— Вдохните глубоко, — сказал Дэвид и исчез под водой. Через несколько мгновений Айра услышал, как Вандемарк подплыл к «субмарине». Затем раздался его голос:
— У нас не возникнет никаких проблем, если мы поплывем вниз по течению. Прилива не будет еще час.
Айра подумал немного, а затем раздраженно спросил:
— Какого дьявола тут быть приливу? Это же река, а не океан!
Голос ответил:
— Это река Гудзон, не забывайте. Река с большими причудами. На большей части длины она расположена немного ниже уровня моря. Через час будет прилив. Морская вода из залива Гудзон хлынет в реку со скоростью примерно пятьдесят миль в час или что-то около того. Это единственная река в мире, насколько я знаю, с которой происходит подобное. Поэтому, если нам придется бежать после десяти вечера, помните, что это будет движение вверх по течению, о'кей?
— Вы дурите мне голову?
— Нет. Отнюдь. Забирайтесь сюда, пожалуйста! Нам пора двигаться!
Айра уцепился за деревянный кол, пытаясь что-нибудь разглядеть в кромешной тьме «субмарины». Даже реки здесь ведут себя неправильно. Попытка проникнуть в сверхсекретное государственное учреждение вместе с убийцей-маньяком, охота на представителя верховной власти... Не кажется ли тебе, Левитт, что ты уже влип по самое некуда? Что будет дальше?
Айра растворился в чернильно-черной глубине Гудзона и спрятался внутри своей «личной каюты» размером сорок пять на сорок пять сантиметров, размещавшейся на борту «субмарины».
— Ладно. Надо делать дело.
Голос с дальнего конца «субмарины» нараспев ответил ему:
— Убрать якоря! Полный вперед! В атаку!
И они отчалили.
Честер Пиньон сегодня дежурил вторую смену, шестнадцать часов подряд. Первые восемь пролетели на одном дыхании. Но сейчас время тянулось бесконечно долго. Ровно в полночь Джерри Стиллсон должен сменить его. Честер поменялся сменами с другими охранниками на послеобеденное время в субботу. Теперь у него будет свободен весь конец недели. На Лонг-Айленде открывалась галерея, которую он хотел посетить. Может быть, ему удастся уговорить владельца выставить и некоторые его шедевры.
Честер находился в начальном периоде становления своей карьеры в качестве художника, и поэтому его экспозиции критиковались. Темные неграмотные массы никогда не оценят его гениальность, если он не будет выставлять свои творения публике. А этого было чрезвычайно трудно добиться. Эти высоколобые владельцы галерей говорили ему, что ему пока еще рано выставляться, может быть, через год-два. Но Честер знал, в чем заключается их игра. Он мысленно представлял себе, как его манеру письма будут копировать посредственные художники и как галереи будут зарабатывать хорошие деньги, выставляя их бледное подражание его шедеврам. Да, его искусство находится под гнетом финансовых проблем. Но он не позволит раздавить себя. Возможно, этот индюк с Лонг-Айленда еще пожелает встретиться с ним. Может быть, именно он, Честер, станет стартовой площадкой для его славы, благосостояния и хорошей жизни. Он попытался вспомнить имя этого чудака. Ну да ладно, кто-нибудь на открытии освежит его память.
Возвращаясь к мониторам после недолгого перерыва, Честер хотел только одного — чтобы кофеварка приготовила что-нибудь хоть отдаленно похожее на кофе. Конечно, то, что он пил, не даст заснуть ему всю ночь, но он даже не хотел думать, какой вред это наносит слизистой оболочке его желудка.
Один из горилл, Пит Брэддок, сидел за его пультом. «Гориллы». Так сторожа-вахтеры называли «мальчиков» Кемдена. Правда, называли всегда за глаза.
Честер не любил оставлять кого-либо из горилл за мониторами надолго. У них всегда было рассеянное внимание. Оставшись надолго у экранов, они обычно засыпали. Честер считал, что у них происходит перегрузка органов чувств. Слишком напряженная работа для их куриных мозгов.
Неменьшую ненависть у Честера вызывало желание этих безмозглых балбесов что-нибудь подкрутить на мониторе, якобы для того, чтобы улучшить изображение. Они, как правило, фиксируют в режиме «пауза» изображение на своих приемниках и прокручивают его с дюжину раз, а то и больше. А что, если бы их «Сони» не имели специальной настройки, которое имеется у мониторов? Телевизор есть телевизор, верно ведь? Все у вас не так, парни. Гориллы всегда отличались тем, что настраивали изображение так, что потом надо часами ковыряться, чтобы получить снова четкое изображение. Сейчас у них особый приказ: просто сидеть, смотреть и ни к чему не притрагиваться. Ни к чему. Но иногда соблазн становится настолько велик, что бывает трудно удержаться.
Вернувшись в помещение, Честер бросил беглый взгляд на мониторы. Его внимание сразу же привлек к себе экран, контролировавший реку Гудзон севернее их здания.
— Что там на восьмом экране? — спросил он.
Брэддок наклонился вперед и рассеянно уставился на экран.
— О чем ты говоришь? Я ничего не вижу.
Честер спокойно подошел к пульту, нажал нужные кнопки, и видеокамера номер восемь начала транслировать изображение какого-то непонятного предмета, плывущего вниз по реке Гудзон по направлению к их зданию.
— Похоже, что все это как-то связано вместе, — предложил свою версию Брэддок.
Честер продолжал смотреть на экран, не удостаивая его ответом. Через некоторое время он согласно кивнул головой:
— Да, какой-то хлам плывет.
Мониторы всегда показывали всякую дребедень, плывущую по Гудзону. Однажды Честер заметил манекен из универсального магазина, плывущий по реке, который он сначала принял за труп. Конечно, он нажал кнопку тревоги. Последствием было то, что он получил прозвище «Пиньон-манекен», которое продержалось за ним несколько недель.
Честер был необычайно рад, когда наконец на телекамеры поставили высокочувствительные ночные линзы. Они буквально вонзаются в темноту и дают кристально чистое изображение на экране. Эти линзы теперь охраняли его и от новых, более крутых, прозвищ.
Отпивая мелкими глотками кофе, Честер задумался над тем, надо ли ему регистрировать этот плавучий хлам в журнале дежурства. В любой другой день он не стал бы этого делать, но сегодня возникла особая обстановка. И хотя все было спокойно, но численность охранников внутри здания утроили явно неспроста. Что-то все-таки произошло. Конечно, Честер не знал, в чем дело. Но, видимо, произошло что-то из ряда вон выходящее, если все вокруг пришло в движение. Поэтому Честер решил подстраховаться. Лучше не рисковать. Он зарегистрировал в журнале этот плывущий хлам и подумал, что больше не будет иметь с ним никакого дела, но часом позже обнаружил непонятный предмет снова, теперь он плыл вверх по реке. Ничему не удивляться — хороший девиз для художника.