— Настоящий мир великих волшебников встретил меня вот этим…
Теперь Ксанафия не стала создавать экран, а погрузила меня в видение. Я оказался на выжженном пустыре, который был совсем не похож на текущие пыльные равнины. Не древний скелет, но свежие раны земли раскинулись вокруг. Я видел обугленные остатки лесов, зарево города на горизонте, несколько отдельных зданий — выжженные изнутри остовы. Где-то высоко кипел колдовской бой магических машин. Яркие синие и красные вспышки, стремительные кульбиты, летящие к земле обломки.
— В основном великая война выглядела так, — произнес голос Ксанафии в моей голове. — Маги не сходились один на один, осыпая друг друга силой. Не собирались в толпы. Точки связи, каналы передачи информации, шифры, координаты, меры безопасности, борьба за власть над распределением энергии. Сначала меня удивила обманчивая безликость этой войны. Чаще всего я не видела тех, кого убивала. Ни лиц, ни голосов. Только отклик откуда-то издалека. Цель поражена. Тысячи машин и автоматических заклинаний рыскали над истерзанной землей. Уничтожали друг друга. Через них мы искали спрятавшихся врагов и пытались не дать найти нас самих. Постепенно магов становилось все меньше. Машины и заклинания заменяли нас. Создания наших рук бились друг с другом уже почти без нашего участия. Не удивлюсь, если они где-то до сих пор ведут эти сражения.
Видение растворилось.
— Сначала мы действовали небольшими группами, — продолжила рассказ Ксанафия. — А потом все чаще поодиночке. Иногда это могло длиться месяц или больше. Спишь по паре часов, а потом срабатывает какая-то сигналка. Пытаешься понять: враг или свои. Обмены шифрами, поиск, поиск, поиск! — в голосе Ксанафии снова появились нотки отчаяния. — Сутки, двое, трое. Почти без сна. И надо думать. Принимать решения от которых зависят твои жизнь или смерть. Это было просто невыносимо! Прятаться под выжженной землей и каждое мгновение ждать удара.
— И как ты познакомилась с Касааром? — решил я переключить разговор на более безопасную тему, а то Ксанафия начинала опять закипать, — Он был на вашей стороне конфликта в тот момент?
— Нет. С Касааром я встретилась уже под конец войны, когда все рассыпалось из-за душереза. Они нашли меня. Пообещали спасение в обмен на помощь. К тому времени моя наставница уже была мертва. Терять нечего и я согласилась. Они сказали, что у меня уникальная устойчивость к душерезу, — горько усмехнулась Ксанфия. — А мне кажется просто искали ту, на ком не жаль экспериментировать. Кого-то им чужого и одновременно послушного.
— Но в итоге они сделали ставку именно на тебя, — я попытался этими словами немного развеять мрачный настрой Ксанафии. — Что если ты правда уникум? Когда обычная болезнь выкашивает популяцию находятся редкие особи, которые выживают или сопротивляются дольше.
— Может быть, — вздохнула волшебница. — Но мне кажется, они просто не успели все сделать как надо. Здесь они планировали положить Эстер — ученицу Касаара. Я была пробным вариантом. Но все пошло не по плану. Все всегда идет не по плану, Крайт.
Да уж. Понимаю этот принцип лучше, чем хотелось бы.
— Надеюсь когда в нашем плане начнутся проблемы, то у меня получится выдать хорошую импровизацию, — ответил я.
— У тебя или у других тебя, — кивнула Ксанафия. — Но, кажется, мне пора. Через двенадцать часов мы закончим последние приготовления.
— Хорошо, — кивнул я поднимаясь из-за стола. — Ты можешь сделать мне что-то наподобие физической карты? Хочу показать ее остальным.
— Да.
На столе сначала материализовался пустой лист бумаги, а затем на нем постепенно проявились очертания рельефа и городов.
— Информация, конечно, устарела, — предупредила Ксанафия. — Я постаралась указывать объекты, которые, вероятнее всего, уцелели.
Я забрал карту и вскоре оставил Ксанафию наедине с собой. В каком-то смысле мы оба попаданцы. Только вот я очутился здесь после относительно нормального мира, а её путешествие имело две точки перелома. Из спокойной жизни на войну, с войны в постапокалипсис. Как тут не ебн#ться?