Не хочу ничего слышать, но хочу чтобы они слышали меня. Чтобы весь полудохлый мир узнал мои последние слова. Услышал свой приговор.
— Уничтожьте все здесь. Это приказ. Всю систему Корнерога от вершков до самых корней. Никто не должен выжить! Заряды, ракеты не жалеть! Пусть останутся лишь пепел и стекло. Пепел и стекло! Пепел и стекло! — кричал я в абсолютную тишину.
Через секунду меня уже телепортировало обратно. Десант тоже мгновенно вернулся на корабли. Через пять секунд первые смертоносные заклинания ударили по скоплениям живых корней под толщами почвы. Через пару минут земли достигли ядерные заряды. Ослепительные вспышки скрыли под собой древние леса. Но даже эти огни моей ярости казались тусклее, чем пламя в котором исчезла Эл-Ви.
Жрец не обманул. Уже через несколько часов после уничтожения подземных системы Корнерога были заметны первые признаки грядущей катастрофы. Пыльная буря из Ревущих Пустот дошла до самых руин Касаара. Вскоре кривые жалкие деревца погибнут. Они засохнут и перестанут держать воду. Вместе с ними начнётся гибель всей экосистемы. Я никак не могу это остановить. У меня есть лишь одна гребанная армия железных болванчиков. Они умеют только жечь и разрушать.
Хотя их техно-магических навыков хватило, чтобы выкачать информацию из моего мобильника. Я снова слушал музыку давно оставленного мира.
Бог, ты видишь свой мир: лишь пепел и пламя!
Вот всё, что ты заслужил — властвуй по праву.
Ты делал шаги соразмерно желаньям,
Но не прошёл лишь одно испытание — состраданьем…
Каждая строчка болью отзывалась в том, что осталось от моих разума и души. Сейчас небольшие отряды железных солдат добивают последние очаги сопротивления. Ещё несколько тысяч заняты тем, что накрывают стазисом некоторые крупные поселения людей. Однако большая часть населения все равно погибнет. Оставшиеся, вероятно, будут уничтожены Ксанафией через три тысячи лет или сожраны Ас-Та-Кой-Стой ещё раньше. Я думал уничтожить эту расползающуюся на многие сотни километров тварь, но… не стал.
Когда взгляд мой сквозь экраны пал на кровавые реки и легионы чудовищ, то мне показалось, что именно эти существа могут наследовать погибающий мир. Что если Висмерхил был прав? Что если безумный инкуб не зря проводил свой нечестивый ритуал? Я уже неоднократно наблюдал самые причудливые повороты судьбы. Поэтому пусть живёт. Пусть развивается дальше. Это все уже не моя проблема.
Корабль готовился к отбытию.
По моему приказу скрипторы оживили и починили одного из древних гигантов, что бесцельно вращался на орбите планеты. Корабль, размером уступающий Аримиону, но всё равно беспредельно могущественный. На нём стояли свои механизмы магического контроля. Они вытягивали энергию из струн мироздания и корабль мог работать даже в миллионах световых лет от Аримиона.
Я погружу на него железных болванчиков и другие машины.
Мы полетим в центр миров. Очень уж хочется взглянуть на то, из-за чего древние решили истребить друг друга.
Несмотря на огромное количество времени в запасе, я спешил, словно бежал от пожара. Наверное, какая часть меня просто не хотела наблюдать как мир, который Ксанафия вручила мне, гибнет в муках.
Наверное, ещё что-то можно было сделать. Набрать людей, медленно пройти путь от пустынь до нового цикла заселения, но…
Нет.
В центральном зале корабля, огромном как целый город, я сидел на подобии трона, наблюдая ровные ряды железных солдат, выстроенных передо мной на просторой площади.
Корабль уже образовал вокруг себя пространственный пузырь и начал двигаться со скоростью, недоступной свету. Точнее мы не двигались вообще. Образовананная нами подреальность шла сквозь Вселенную. Прожигала её как воск прожигает капля раскалённого металла.
Площадь была со всех сторон ограничена стеклянными башнями, дворцами, огромными строениями. Величественные и абсолютно безжизненные, они молча нависали над нами.
Я пил, слушал музыку, сходил с ума.
Время от времени вставал с трона и кричал:
— Пусть бы они все сдохли, а мы спаслись! Надо было… Надо было молчать! Пусть бы она опять всех убила, но спасла нас! Тогда… Тогда бы я не остался один! Ненавижу!
Я ходил вдоль рядов железных солдат и кричал это в их пустые, безразличные лица. Армия, готовая исполнить любой мой приказ, но не способная меня понять.