— Бэйн, — наконец сказал он негромко. — Как тебя зовут?
Этот вопрос сразил наповал. В смысле? Чего это он? Должен ведь знать, что его зовут… Бэйн?
Это имя он получил в тюрьме. В тюрьме родился, вырос, усвоил все жизненные уроки и покинул, поклявшись больше не возвращаться. Лишь из-за Бэтмена клятва была нарушена, но Бэйн пользовался пробелами в законах, заводил связи среди полицейского мира, попросту давал взятки и выходил на свободу. Каждый раз становясь только сильнее.
Все знали его как Бэйн. Все уважали и боялись. Но… это ведь не имя. Это кличка. Внушающая страх, но кличка.
А каково же его имя?
Бэйн шагнул назад, пусть Бэтмен и не сдвинулся с места. «Веном» не мог дать нужного ответа. Не мог назвать его имя.
Имя.
Имя.
Это очень важно — иметь имя. С именем ты знаешь, кто ты. С кличкой ты ничто. С кличкой ты думаешь, что можешь сопротивляться наркотику, но на деле радуешься, когда тот возвращается.
Возвращается, но отказывается отвечать на столь важный вопрос.
Имя? Какое у него имя?
Бэйн схватился за голову и оттого не увидел, как трос пролетел между его ног и впился в ещё целую стену за спиной. Ещё один трос Бэтмен пустил над ним, и теперь привлёк внимание, но среагировать Бэйн не успел: оба троса змеей обернулись вокруг него и мгновенно спеленали. Тот напряг мускулы, но Бэтмен подлетел к нему одним рывком и вколол в шею выскочивший из перчатки шприц.
Бэйн сразу же обмяк, опустился на землю и поник. Бэтмен схватил его за начавшую уменьшаться руку и начал отслеживать пульс, одновременно внимательно всматриваясь в исказившееся от резкой смены пропорций лицо.
Бэйн тяжело переносил обратную трансформацию даже когда плотно сидел на «Веноме» — а сейчас ему наверняка гораздо хуже. Противоядие включало в себя комплекс исцеляющих средств, рассчитанных специально на Бэйна, но по-хорошему надо было везти его в больницу.
Бэтмен оттянул веко и внимательно вгляделся в застывший зрачок, затем ещё раз проверил пульс и присмотрелся к посиневшим венам на запястье. Вынул другой шприц, вновь что-то ввёл и лишь тогда выпрямился.
Он сделал что мог, но здесь теперь нужен врач. Причём не ему одному — Бэтмен немного прошёлся и увидел, что Плющ не пришла в себя, хотя продолжала дышать. Несколько тел в мантиях лежали поодаль, и кто-то тоже дышал.
А кто-то уже нет.
Бэтмен понимал, что до финала ещё далеко и надо преследовать сбежавших преступников. Однако же склонился над ранеными, проверяя, насколько он может им помочь.
Первый замах Харлин прошёл мимо — сын Джокера в последний момент ушёл в сторону и обогнул её по дуге. Второй в итоге не получился, ибо следующим движением тот рассёк ножом руку, и молот упал под ноги с писком сожаления.
Следующий удар пришёлся кулаком в лицо и заставил Харлин отлететь на пол. Она попыталась сразу встать, но могучая туша уселась ей прямо на грудь, прижала к полу и ударила ещё раз.
Ещё и ещё. Методично работая кулаками даже без особого усердия. Харлин пыталась высвободиться, пыталась даже укусить кулак, но противник придавил заодно и руки, резким движением чуть было не выбив зубы.
Побои тоже напоминали Джокера, когда тот был не в себе… обязательно лупить так, чтобы жертва не вздумала сопротивляться, не пыталась защититься… приучая к тому, что попытка защититься сделает всё только хуже…
Наконец побои закончились. И удовлетворённый результатом мерзавец потянулся к кинжалу, отброшенному на время экзекуции, а затем повернулся к Джокеру.
— Папочка! — едва ли не промурлыкал он. — Можно мне снять с неё кожу? Я знаю, как это ровно одним надрезом сделать! Она даже живой останется, сможешь закончить!
— Конечно, сынок, — Джокер, продолжающий сидеть на камнях, лишь оскалился. — Но помни, что папочка поддержит тебя даже в трудные моменты. И нисколько не будет ругать, если придётся сделать два разреза. Или пять. Или все двадцать. Главное чтобы ты постарался.
— Спасибо, папочка, — сынок ответил как-то даже трогательно и повернулся обратно к Харлин. Та успела немного отдышаться, даже подумать.
Не впервой переносить такие побои. Тело привыкло. Но именно поэтому сил сопротивляться не было.
И смысла не было. Видимо, такова её судьба…
Что-то коснулось уха. Затем щеки. Харлин скосила глаза, всё равно не желая смотреть на тщательно прицеливающегося убийцу, и увидела цветок.