Сколько совокуплений требуется Природе? Тема возбудила Хайди, она раскраснелась; пятна на ее щеках были видны с середины автобуса, где Александра сидела рядом с другой вдовой (выше было замечено, что во всей группе одинокими были только Александра и Уиллард — нестыковка). Хайди продолжала в своей ласково-успокоительной манере бортпроводницы рассказывать, как вся эта борьба и «служение своим дамам» изнуряли старых самцов и делали их на пороге надвигающейся зимы обессиленными и полуживыми от голода. И они умирали, позволяя молодым самцам-холостякам, тайно бродящим вокруг гарема, занять их место. Они умирали из-за бешеного стремления Природы к размножению.
Поток мыслей Александры, высказанных и невысказанных, видимо, побудил Уилларда Макхью к ответной доверительности, потому что он совершенно неожиданно произнес:
— Александра, я искренне сочувствую вашему недавнему горю.
Итак, он знал ее имя и был осведомлен о ее горе. В своей серьезной манере он тоже принимал участие в сплетнях, по-петушиному наклоняя слегка вытянутую голову набок, словно поудобнее подставлял ухо.
— Моему горю?
— У вас недавно умер муж. Мне доверила это по секрету одна из дам — ваших приятельниц.
Дам-приятельниц? Александра попыталась вспомнить, с кем из собранного в этом туре стада скучных перекормленных человеческих самок она говорила. Вообще она старалась избегать разговоров, и остальные женщины чуяли эту ее наэлектризованную отчужденность — отрицательный заряд потенциального разрыва, ведьмовское презрение к нормальному, прирученному порядку вещей.
— Кто бы ни была эта дама, она права. Джим умер три месяца тому назад.
— Мне очень жаль, Александра.
— Спасибо, Уиллард.
Он хотел сказать что-то еще, но она со своей вдовьей неуклюжестью этим «спасибо» перебила его. Однако он продолжил тем же сахарным меланхоличным голосом:
— Я знаю, что вы сейчас испытываете. Мой партнер умер в прошлом году. Мы прожили вместе тридцать семь лет.
«Партнер». Одно из новых кодовых слов, удобно нейтральных. Значит, Уиллард один из этих. Ее одурачили. Александра почувствовала облегчение и негодование: этот педик зря тратил ее время. С другой стороны, чего стоит ее время? Все меньше и меньше: она — старая дама постклимактерического возраста, выброшенная на свалку Природы, пережившая библейский рубеж семидесятилетия.
— Это большой срок, — сказала она, не добавив — для пары педиков, которые печально известны тем, что порхают с места на место, разбивая друг другу сердца неверностью, в своем необузданном влечении к более молодым педикам.
— Он был чудесным человеком, — грустно признался этот нарушитель ее одиночества. Он бы продолжил, объясняя в подробностях, что именно чудесного было в его партнере, если бы Александра снова вежливо не перебила его:
— Я в этом не сомневаюсь. Спасибо вам за компанию, Уиллард. Теперь, когда стемнело, свет в отеле выглядит так уютно, не правда ли?
— Может быть, выпьем что-нибудь вместе там, в шато?
Так. Значит, обнародовав свою ориентацию, он почувствовал себя свободным и решил проявить большую настойчивость.
— Благодарю вас, Уиллард, — ответила она. — Вы очень любезны. Но думаю, мне лучше пойти полежать перед ужином. Я плохо сплю в этой поездке. Работы оказалось больше, чем я ожидала. Полагаю, дело в высоте и необходимости все время упаковывать и распаковывать вещи. А кроме того, столько Природы! — Надеясь, что, как бы ни ранил его ее отказ, этот тампон из поспешно слепленных слов остановит кровотечение, она добавила: — И конца этому не видно! Хайди сказала, что завтра придется встать до рассвета, чтобы полюбоваться восходом солнца из-за горы Виктория. Должно быть, они принимают нас за девчонок и мальчишек! Вероятно, я пропущу это мероприятие.
Однако вопреки сказанному она попросила, чтобы ее разбудили в половине шестого. Пронзительный звонок телефона прервал сон, который она в тот момент видела, сон об Иствике — туманное утро, морские испарения, каплями оседающие на оконном стекле, дети уже ушли в школу, она пытается делать что-то по дому, но напряженно ожидает прихода Джо Марино. Во сне он принес ей в подарок цыпленка, живого, но упакованного в плотную оберточную бумагу с розовыми полосами. Ей следовало поблагодарить его, но в глубине души она пришла в ужас: что ей делать с этим цыпленком? Даже если она сумеет заставить себя свернуть ему шею, она не знает, как его ощипывать. О чем только думал милый Джо? За всем этим стояли смехотворные, свойственные среднему классу предрассудки. Почему мужчины не могут просто трахнуть тебя, не заботясь о бесполезных подарках? Сердитый птичий глаз поверх воротника из оберточной бумаги пригвоздил ее своим взглядом. Из горла птицы послышался жуткий режущий звук: это надрывался телефон — звонили, чтобы разбудить ее. То был ее шанс, «день, дарованный тебе». У Александры больше никогда не будет возможности увидеть озеро Луиза.