— Но меня?..
Гарри пожал плечами.
— Среди них ты самая красивая… — Он помолчал немного и добавил: — На мой взгляд. Но мне больше интересно… почему ты ответила?
Облако накрыло солнце, и на несколько мгновений стало значительно темнее.
— Не в первый же раз, — бездумно сказала Гермиона, натягивая рукава растянутой куртки на ладони, и повернула голову.
Гарри, казалось, замер, несколько секунд просидел полностью неподвижно и шумно выдохнул. Он явно помнил.
— Я думал, мне это приснилось, — наконец произнес он, — привиделось.
— У тебя тогда и правда был почти бред, — сообщила Гермиона. — И ты нес какую-то пессимистичную чушь и никак на меня не реагировал.
— И ты не придумала ничего лучшего? — хмыкнул Гарри.
— Ты жалуешься?
— Да нет, в общем-то, просто… странно выходит. Хотя менее странно, чем могло было быть.
Гермиона непонимающе подняла брови.
— Ну, мы лучшие друзья, — сказал Гарри, не отводя взгляда. — Но, м-м-м, уже дважды целовались. Из-за стечения обстоятельств.
Гермиона пожала плечами. У нее было такое чувство, будто она теряет нить разговора. Что они вообще пытались выяснить? Впрочем, это и не казалось важным, они могли сколько угодно сидеть вот так и разговаривать, и это было бы абсолютно нормально, они же…
Да, она понимала, о чем Гарри говорит.
— Не думаю, что Рон примет во внимание эти обстоятельства, — произнесла она через некоторое время, — да и Джинни тоже.
Он махнул рукой:
— Мы с Джинни давно уже не вместе.
— Вчера мне так не казалось.
Гарри отвел взгляд.
— Я все равно поцеловал бы именно тебя, — признался он и тут же добавил: — И даже если… если бы я все еще был с ней.
Гермиона нахмурилась.
— Как правило, парням самыми красивыми кажутся их девушки, а вовсе не лучшие подруги, не так ли?
Гарри пожал плечами.
— Для нас правила частенько не действуют. Наверное.
— Это спорное утверждение, — произнесла Гермиона.
— Вот я и говорю: наверное. Это как… это как со странностями, ну, что это не так странно, как должно быть. Но лучше проверять. Не можем же мы всегда быть исключением.
И было в том, как Гарри это сказал, что-то очень необычное. Гермиона повернулась и слегка смутилась, оказавшись почти нос к носу с ним, и затаила дыхание.
— У тебя обалденные глаза, — неожиданно сказал Гарри, и это тоже было не так странно, как могло бы быть.
В этот раз они потянулись друг к другу одновременно.
Вчера она чувствовала нежность и… грусть, кажется, и, конечно, удивление, — но в этот раз Гарри был как будто на иголках. Такого напора, такой страсти Гермиона точно от него не ожидала. Обычно так вел себя Рон — не спрашивал, а брал, — но с Гарри и это тоже чувствовалось по-другому.
Она вздрогнула, когда он притянул ее к себе, и ухватилась рукой за его плечо в поисках опоры.
И отшатнулась, когда в доме, прямо за дверью, скрипнула половица.
Гарри, тяжело дыша, несколько секунд смотрел на нее мутными глазами, прежде чем выпрямиться. Дверь открылась сразу после того, как он поднялся на ноги.
Гермиона обернулась.
— Что… ой.
Джинни, стоя на пороге, куталась в плед; на одной щеке у нее отпечатался след от подушки, а губы сложились в подобие улыбки.
— Не поздновато ли для вечеринки в пижамах?
— Я только что спустился, — ровно ответил Гарри.
— Значит, ты спускался минут десять, не меньше, — прохладно сказала Джинни, щурясь. Гермионе стало не по себе от ее пристального взгляда — изучающего и явно подозрительного.
— Ты следишь за мной?
Джинни качнула головой.
— Нет, — почти с сожалением произнесла она и сильнее запахнула плед. — Скорее, проверяю. Хотела убедиться.
— В чем? — все так же ровно спросил Гарри, и Гермиона подавила смешок: он выглядел так, будто допрашивал Джинни, хотя, пожалуй, именно она была той, кто должен был задавать вопросы.
— В том… о чем мы договаривались.
Гермиона не сводила взгляда с Гарри, и то, как он резко изменился в лице, ее насторожило.
— Убедилась? Тогда я пошел спать дальше. Не сидите долго, девочки, тут прохладно… — он странным жестом потрепал Гермиону по голове (она и возмутиться не успела) и уже сделал шаг в дом, когда Джинни медленно, растягивая слова, проговорила:
— А ей ты рассказать не хочешь?
Гарри замер, и Гермиона заметила, как у него напряглась спина.
— Может, перестанете вести себя так, будто меня тут нет? — спросила она. — Я понимаю, у вас не все в порядке, но…
Джинни со смешком перебила:
— «Не все в порядке»? — Она вздернула брови и уставилась на Гермиону. Та непонимающе передернула плечами. — Гермиона, милая, у нас и не было никакого порядка. Уже давно. И ты бы заметила, если бы была повнимательнее к своему так называемому лучшему другу, — она изобразила пальцами кавычки.
— Почему «так называемому», он и есть мой лучший друг, — произнесла Гермиона, вставая.
— Джинни, не надо, — одновременно с этим устало протянул Гарри.
Джинни бросила на него косой взгляд.
— Если лучший, значит, он рассказал тебе о нашем с ним договоре?
Гермионе это не нравилось. Совсем не нравилось.
Но ничего поделать она не могла, и только помотала головой.
Джинни кивнула и объявила:
— Мы условились, что Гарри, если у него нет чувств ко мне, поцелует какую-нибудь девушку.
Вот оно что… Гермиона подняла брови. Это имело смысл.
Это определенно имело смысл: значит, Гарри поцеловал ее, чтобы избавиться от Джинни. Значит, у него не возникло никаких… чувств, как она успела заподозрить, и это было хорошо, это было правильно.
Было ведь?
Джинни не спускала с нее внимательного взгляда.
— То есть он использовал тебя, — тоном, будто говорит с ребенком, произнесла она.
Гермиона облизала губы.
— Говорят, это и называется дружбой. Взаимовыгодное использование.
Отшучиваться она, конечно, не умела, но ведь и сказать что-то нужно было. Попытаться… защититься (оправдаться, подсказывало сознание) — и заодно откинуть мысли о том, что поцелуй пару минут назад вовсе не походил на «взаимовыгодное использование».
У нее было стойкое ощущение, что она запуталась.
Джинни хмыкнула и поинтересовалась:
— А в чем была твоя выгода?
— Э… что? — переспросила Гермиона.
— Взаимовыгодное использование. В чем твоя выгода? — повторила Джинни.
Гермиона растерялась.
— Вам не кажется, что это не то, что обсуждают в шесть утра на крылечке? — встрял Гарри, и Гермиона почувствовала благодарность за эту неумелую попытку сменить тему.
Джинни этого явно не оценила.
— А что, лучше собрать семейный совет? Вынести вопрос на голосование?
— Какой вопрос?
— Что делать с парнем, который изменяет своей девушке с девушкой ее брата? — выплюнула Джинни, скрестив руки на груди.
На мгновение повисла пауза.
— Никто никому не… Я встречаюсь с Роном, Джинни, — осторожно произнесла Гермиона, переставая понимать, что творится у той в голове, — а Гарри вчера поцеловал меня из-за игры. Не ищи того, чего нет.
Джинни все так же сверлила ее взглядом, и Гермиону это начинало раздражать. Они всегда были лучшими подругами, а теперь ее обвиняют в таком?
— И вы… ничего не подстраивали? — скептически произнесла не убежденная доводами Джинни. — Думаете, я в это поверю? Да вы просто…
— Джинни, — твердо сказал Гарри, положив руку Гермионе на плечо («Ой, а вот это делать было совсем необязательно», — мелькнуло у нее в голове), — мы расстались не из-за Гермионы. Она ни при чем. Я просто больше ничего не чувствую к тебе.
Гермиона вдруг подумала, что, наблюдай она все это со стороны, знатно повеселилась бы от глупости ситуации.
— А к ней? — Джинни кивнула на Гермиону.
— А вот это уже точно тебя не касается, — жестко ответил Гарри.
Джинни поджала губы.