Джинни фыркнула, наверное подумав о том же, и поднялась на ноги.
— Какие-то вы все скучные, ребят, — произнесла она, закрыла глаза и стала медленно крутиться, странно шевеля руками. Гермиона бросила взгляд на Луну — не обидится ли? — но та только с таким же безучастным лицом смотрела на Джинни.
— Мило, — сказала она, когда Джинни села. — Только ты все равно не сможешь отогнать тоску, она придет и… будет долгой, наверное.
Гермиона прикусила губу — что? — а Джинни только улыбнулась.
— Жаль, — легко сказала она и обвела всех сидящих глазами. — Хм… Давайте позадорнее? — Ее взгляд остановился на Гарри, и Гермионе почему-то стало не по себе. Джинни смотрела на него с каким-то… вызовом? Не очень-то дружелюбно.
— Гарри, правда или вызов?
Он пожал плечами и улыбнулся.
— Пожалуй, я последую твоему примеру, а то все и правда скоро уснут. Вызов.
Джинни несколько секунд молчала, а затем на одном дыхании произнесла:
— Поцелуй девушку, которую считаешь самой красивой! — ее голос неестественно поднялся, и Джинни тут же прикусила губу.
Гермиона нахмурилась. Между этими двумя все определенно было не в порядке, и со стороны Джинни было неправильным требовать такого сейчас.
Анжелина фыркнула.
— Вы можете целоваться и вне игры, Джинни, — сказала она. — Незачем было тратить на это целый ход.
— Ну, очевидно, не можем, — процедила Джинни, не отводя взгляда от Гарри. Действительно нехорошего взгляда.
Тот снова пожал плечами. Гермионе казалось, что он прилагает максимум усилий, чтобы не выглядеть раздраженным.
— Не можем, — произнес он со странно решительным видом.
Гермиона уже собралась сказать, что ему не нужно ничего доказывать — а именно так Гарри и выглядел, — как он вдруг повернулся и потянулся к ней.
Всё вокруг, казалось, застыло.
Она видела только глаза Гарри, горящие странным огнем и словно гипнотизирующие ее. Гермиона с трудом оторвала от них взгляд… и, не удержавшись, перевела его чуть ниже, на губы.
Что, Гарри собирался ее поцеловать?
Мозг действовал заторможено и, когда Гарри действительно накрыл ее губы своими, буквально замер.
Она почувствовала необычный вишневый привкус — как и тогда, зимой, в палатке, и еще что-то горьковатое, что не смогла определить. В голове что-то взорвалось, когда она, слегка наклонившись вперед, ответила на поцелуй. Обычно это ощущалось совсем по-другому — мокро и как-то… как будто неправильно, не так, как должно было. А сейчас…
Гермиона распахнула глаза, не понимая, когда успела закрыть их, а Гарри в тот же момент застыл и, моргнув, отстранился.
Все вокруг подозрительно притихли и, кажется, смотрели на них во все глаза.
Гермиона опустила голову, чувствуя, как пылают щеки, но затем мгновенно вскинула подбородок. Она отказывалась чувствовать себя виноватой, выглядеть виноватой. Это Гарри поцеловал ее, а она ни при чем…
“Девушку, которую считаешь самой красивой”.
“Самой красивой”. Она практически снова услышала, как Джинни произносит это.
В груди что-то сжалось, и она взглянула на Гарри. Он не сводил с нее взгляда, словно ждал чего-то или… искал что-то в ее глазах.
Что?
Рон кашлянул, и Гермиона, выпрямляясь, резко отпрянула от Гарри, осознав, что только что произошло.
Ее поцеловал лучший друг, и она не то чтобы возражала. Конечно, это была игра, так нужно было, но… Она ответила ему. Это было не обязательно, просто показалось приятным и… и правильным, — только вот все вокруг явно не думают, что это было правильно.
Совсем не думают.
Луна была первой, кто как-то отреагировал.
— Здесь стало слишком много мозгошмыгов, я даже чувствую их, — произнесла она так спокойно, будто ничего не произошло. — Всем спокойной ночи… Гермиона, мне нужна твоя помощь…
Гермиона на секунду задумалась, но встала и последовала за Луной, поспешно направившейся в сторону Норы.
— Что? — раздался за спиной голос Гарри, и Гермиона отчетливо представила, как он смотрит сейчас на Джинни (или на Рона, неважно, они, должно быть, выглядели сейчас абсолютно одинаково). — Это был мой вызов.
На пороге дома Гермиона помедлила, борясь с желанием вернуться и… защитить, оправдать Гарри? Что за чушь. Это и правда был вызов. И потом, ей не за что чувствовать себя виноватой. Ведь так? Это все в рамках игры.
— Гермиона?
Она потрясла головой и посмотрела на Луну.
— Да-а, иду. И… спасибо.
Луна подняла брови.
— Ну, что, э-э-э… позвала меня. Все это, э, действо было странным.
По лицу Луны скользнула практически усмешка.
— Это было абсолютно не странно, — она сделала ударение на предпоследнем слове. — По-моему. — Гермионе почему-то показалось, что она выглядит так, будто знает что-то, чего не знают другие. — Но мне все равно нужна твоя помощь.
Гермиона закусила губу: голова буквально разрывалась от вопросов. То есть как “абсолютно не странно”? Луна что, ожидала этого?
Кто еще мог ожидать, что Гарри… поступит так? Выберет ее?
И почему… почему ее?
— Со статьей, — добавила Луна и поморщилась, на мгновение становясь похожей на самую обычную девчонку, а не неземную Луну Лавгуд, с самым обыкновенным видом говорящую странные вещи. — Ты иногда правда слишком много думаешь, Гермиона.
С этим сложно было поспорить.
Она прошла вслед за Луной в отведенную той комнату, стараясь не “выпадать” и вникать в ее слова.
И все-таки, почему?..
*
Сейчас
Ни один из них, определенно, не был отменным танцором, но обоим это не мешало. Они коротко переговаривались сквозь рваную музыку, пытались повторять за особо гармоничными танцующими парами и смеялись над собою… Словом, делали то, что раньше никогда не позволяли себе.
Когда еще они могли бы так расслабиться?
Незнакомая музыка грохотала где-то в отдалении, и гости весьма бодро отплясывали прямо на площадке перед столами, сливаясь в практически синхронную массу. Казалось странным, что все эти незнакомые друг с другом люди вот так забрели сюда и объединились, — странным, и в то же время приятным. Словно все они, одинокие, хоть на время нашли отличную компанию.
У Гермионы компания на этот вечер была самая лучшая, которую она только могла представить. Да, Гарри не умел танцевать и двигался слегка скованно и забавно, но все это перекрывалось той легкостью, с которой он держал себя, с которой говорил и улыбался. Он словно бы преобразился из нелюдимого паренька, которого раньше часто видели в нем окружающие, в свободного и… да, и весьма привлекательного молодого человека. Он был… Пожалуй, только там, в свете неоновых огней, Гермиона поняла, как ей не хватало его. Сильно не хватало, как может не хватать… солнечных лучей или свежего воздуха — того, без чего крайне тяжело и пусто жить.
А теперь же — теперь был только он, везде только он, но этого все равно было мало. Ей хотелось, чтобы он вечно смотрел на нее вот так — с примесью восхищения и тоски, будто только что нашел что-то очень важное, чтобы он вечно был рядом. Только так. Только с ней.
Гермиона держалась возле него весь вечер, и ее не оставляло ощущение, что они на вершине мира. Вдвоем в толпе незнакомцев и вне каких-либо рамок. Им никогда не нужны были эти рамки.
В эти минуты она чувствовала себя как никогда живой. Будто долгое время то ли спала, то ли притворялась кем-то другим — скучным и дряхлым — и провела вот так всю жизнь. Бессмысленно и в ожидании чего-то. Кого-то. Гарри.
Кружась, Гермиона запрокинула голову, всматриваясь в разукрашенный потолок, и чуть не потеряла равновесие от бросившихся в глаза ярких красочных огней.
— …держу, я держу тебя, — словно обрывок какой-то фразы услышала она слова Гарри, оказавшегося у нее за спиной, и почувствовала его руки у себя на талии. Он, кажется, зарылся лицом в ее волосы (Гермиона на мгновение задумалась, как они пахли), но держался на расстоянии. Она положила свои ладони поверх его, сделала полшага назад…