— Идем к реке, — говорит та, ничего не объясняя.
И они идут, вскоре оказываясь на берегу.
Ариман смотрит туда, куда показывает мать. На мелководье мечутся маленькие рыбки.
Мать достает из горшочка кусочек белой массы.
— Мы будем кормить их творогом? – с насмешкой спрашивает дочь.
— Да.
В воду летят белоснежные хлопья. Рыбки тут же набрасываются на угощение, жадно лакомятся добычей, утаскивая по кусочку в глубокую реку.
Девушка заворожено смотрит на это.
— Так и твою душу черти рвать будут, если пойдешь не той дорогой. Поняла? – строго спрашивает мать.
Ариман молчит, виновато опустив голову…
***
Две девушки в ярких платьях наблюдают за тем, как красивый светловолосый парень собирает в стога сухую солому. На их лицах мечтательные улыбки.
***
Ариман одна. На ее коленях лежит полотенце с искусной вышивкой. Она выглядывает в окно и видит, как светловолосый парень у калитки в их дворе обнимает ее сестру. Ариман закрывает лицо руками. Ее плечи дрожат от рыданий…
***
— Ты убила его! Убила! – кричит кудрявая девушка, указывая пальцем на Ариман. – Я ненавижу тебя! Ты не сестра мне больше!
***
Перед полыхающим деревенским домом стоит мать и две дочери. Вокруг толпа, вооруженных вилами и косами.
— Сожжем ведьму, — кричат они.
На их лицах ярость, в их глазах – жажда крови.
Девушки прижимаются к матери, и она отталкивает их за спину, словно желая спрятать. Женщина что-то говорит, но ее слова теряются в реве толпы. Вдруг стрела, выпущенная непонятно откуда, вонзается прямо в шею матери. Девушки в испуге отскакивают. Их мать мертва.
Толпа застыла. Слышны лишь рыдания кудрявой девушки.
В глазах Ариман полыхает огонь. Они желтые, как у кошки. Ариман поднимает руки к небу, и молния ударяет прямо в толпу. Люди разбегаются в панике. Детский плач и злобные ругательства мешаются с дымом и запахом гари.
Ариман кричит. На людях загорается одежда. Толпа охвачена безумием.
***
Две девушки стоят перед сожженной деревней. Над почерневшими домами кое-где курится темный дым. Вокруг – ни души.
— Это ты во всем виновата, Ариман. И я ненавижу тебя! – произносит кудрявая и уходит прочь.
***
Молодая женщина с вьющимися волосами сидит в кресле-качалке рядом с камином. Золотые отблески огня делают ее лицо необычайно выразительным и мягким. На руках у женщины спит маленький мальчик. Мать напевает ему колыбельную.
Скрип двери, и в комнату входит Ариман. Под лисьей шубой богатое платье, на шее драгоценное ожерелье.
— Я пришла повидаться с тобой, Лиза, — говорит Ариман.
Но на лице нет радости, только страх.
— Уходи, — зло отвечает сестра. — Ты уничтожаешь все, к чему прикасаешься! Я не хочу, чтобы ты убила моего ребенка.
Руки Ариман сжимаются в кулаки. Ее голос дрожит. Она протягивает сестре знакомый медальон с прозрачным камушком.
— Это защитит его…
Но Лиза не хочет слушать.
— Убирайся прочь! – кричит она.
Плачет проснувшийся ребенок. Ариман уходит…
***
Меня ослепляет яркий свет. Раздаются крики, но я не могу разобрать слов. Люди в белых халатах повсюду. Кто-то рядом громко всхлипывает, повторяя мое имя. Какой знакомый голос… Мама? Мама! Но я не успеваю ответить. Темнота накрывает с головой, и я снова проваливаюсь в пустоту…
***
Первым, что я почувствовала, когда очнулась, был холод. Он до краев заполнил мое тело. Боли не было. Сначала. Она, будто спала вместе со мной. И со мной же проснулась. Чем больше времени я проводила, бодрствуя, тем отчетливее ощущала ее, ноющую и неумолимую.
— Ты родилась в рубашке, — шутил лечащий врач. — Хорошо, что тебя успели довезти. Операция прошла на удивление легко, и ты большая молодец. Организм борется. Если такими темпами и дальше пойдет, через несколько недель будешь дома.
Молодой хирург, которому пришлось делать экстренную операцию на моем сердце, сразу стал звездой больницы скорой помощи. Все говорили, что он сотворил чудо. Да я и сама так считала, сокрушаясь, что не смогла его поблагодарить лично.
— До свадьбы заживет, — повторял лечащий врач каждый раз во время обхода. — Будешь, как новенькая! Левый желудочек не напрягать!
Произнося последнюю фразу, он делал нарочито серьезное лицо и смешно грозил пальцем.
Но мама не видела поводов для веселья. Она повторяла, что если бы я и вправду «родилась в рубашке», то уж точно не влипла бы в такую историю. Сходила, называется, проведать бабушкину подругу: два трупа в квартире, полный разгром и нож в сердце. В том, что эта подруга была не совсем простой, мы с бабушкой маме так и не признались.