— Смотри, Алёна, она действительно забыла, — усмехнулся папа. — А я тебе говорил. Обычно уже за неделю требует выдать ей подарки и перерывает антресоли, а тут… Надо было не напоминать, могли бы сэкономить на подарках.
Мама рассмеялась. А подружки принялись по очереди вручать мне свои презенты: серого плюшевого мишку с сердечком в лапах, туалетную воду с приятным цитрусовым ароматом, толстенную книгу «Гадания и гороскопы». Последняя заставила меня приуныть: вряд ли мы с сестрой в этом году будем топить воск на Святки…
Еще одни подарком стала разрекламированная тушь с эффектом накладных ресниц — первая в моей несуществующей коллекции декоративной косметики. Мама, разглядывая подарок, дала добро накраситься.
— Раз ты уже взрослая, можешь пользоваться, — торжественно изрекла она. — В прошлом году я разрешила Марго, теперь и тебе можно. Но только ресницы. Никаких теней и помад!
Последнее уточнение все равно не смогло омрачить того детского счастья, которое я испытала. Смешно, конечно: детская радость оттого, что тебя больше не считают ребенком.
Тут же под непрекращающиеся советы подружек, накрашенных и красивых, я опробовала свою тушь. Она без преувеличения была классной. Из зеркала на меня смотрела незнакомая девушка с выразительными глазами в обрамлении пушистых черных ресниц. Теперь, видя себя в полный рост при хорошем освещении, а не как в больнице, где зеркала все мутные и малюсенькие, я заметила, как сильно изменилась за то время, что провела вне дома. Светло-русые волосы немного потемнели, цвет глаз стал ярче, будто вобрав все краски с моего лица. На щеках больше не было румянца и детской припухлости. Кожа стала бледнее, скулы — резче. Не знаю, как это описать. Я стала не просто взрослее. Я стала другой. Теплота и мягкость, которые раньше были в моих чертах, исчезли, уступив место холоду и отстраненности. На ум пришли слова странной парочки о том, что я непременно начну меняться. Но я думала, это касается характера, а не внешности! Как такое вообще возможно?!
От невеселых мыслей отвлекали разговоры подруг, обсуждавших, как я похудела и преобразилась в больнице. Казалось, что ради этого они и сами готовы были подставить свои сердца под ножи и скальпели хирургов. Хорошо, что мама этого не слышала, отправившись на кухню резать торт.
Раздался свист закипающего на плите чайника. С глухим скрипом повернулся ключ в дверном замке. В квартиру вошла бабушка.
— Зайди в мою комнату, — заговорщицки произнесла она, вытягивая меня из увлекательной беседы.
Я направилась за ней. У бабушки тоже был подарок. Она достала из сумки потертый кошелек, и вытянула из него небольшой целлофановый пакетик. Развернув незамысловатую упаковку, она протянула содержимое пакетика мне. На ее ладони лежало аккуратное золотое колечко с красным камнем.
— Это настоящий рубин, — с гордостью сказала бабушка. — Помнишь мои сережки? Когда-то твой дедушка мне их подарил. Он служил на Урале... В общем, я отнесла их к ювелиру, и вот.
В ее глазах стояли слезы, которые она быстро промокнула платочком, хранящимся у нее, по обыкновению, в кармане пиджака. Бабушка всегда плакала, когда вспоминала о нашем дедушке. Но мы не помнили его. Были совсем маленькими, когда его не стало.
— Я решила сделать из сережек вам с Марго подарки ко дню рождения. Твоей сестре — кулон, а тебе — колечко. Носи на здоровье, — закончила бабушка, чмокнув меня в щеку сухими губами.
Я примеряла колечко. Оно отлично село на средний палец левой руки. Так и буду носить. С безымянного, наверняка, слетит.
— Спасибо, — прошептала я на ухо бабушке, крепко ее обнимая.
— Все хорошо, внученька. Возвращайся к подружкам. Они, поди, тебя заждались.
Бабушка была смущена, как и всякий раз, когда кто-либо видел ее слабость. Мама называла это «комплексом училки».
— Я к тебе попозже зайду, ладно? — ответила я, выходя из комнаты — Мне нужно тебе рассказать кое-что важное.
Бабушка кивнула в ответ.
В честь моего дня рождения мама заварила нам с Марго по большой чашке натурального кофе. Не то, чтобы она запрещала нам его пить, просто считала этот напиток вредным для детского организма. Иногда она позволяла мне и Марго небольшую кружечку, но сегодня был особенный день, когда нам досталась взрослая порция. Мы неспешно потягивали горький напиток с плавающим на поверхности кусочком мороженого, и разговаривали о своем, девичьем. Папа удалился смотреть телевизор, а мама поддерживала разговор, вставляя умные комментарии в нужных местах. Подруги не возражали против присутствия нашей мамы, поскольку были хорошо с ней знакомы, и даже, иногда, советовались по глобальным вопросам — «любит-не любит». Мы с Марго давно сделали вывод, что наша родительница строгая и требовательная исключительно с нами. В отношении остальных она проявляла удивительное понимание и терпение. Именно поэтому друзья никогда не верили, когда мы рассказывали о родительской диктатуре в нашей семье.