«Знакомые мне бабули не живут в таких интерьерах», — мелькнуло в голове.
Тем временем Елизавета Ивановна сосредоточенно рассматривала меня. Как будто ожила какой-то реакции.
— У вас очень красиво, — вежливо заметила я.
— Спасибо, – ее голос был спокойным, но глаза смотрели пристально, изучающее.
— Меня бабушка к вам отправила, — решила продолжить я в таком же светском, как мне казалось, тоне. – Она считает, что меня сглазили.
Было странно сидеть в такой милой гостиной, и на полном серьезе рассуждать про суеверия. Очень хотелось, чтобы собеседница вернулась в то приятное расположение духа, с которым меня встретила.
— Я в курсе. Сейчас молодежь многое отрицает, считают магию, порчу и сглазы глупостью, бабушкиными сказками. И я согласна. Очень часто проблемы человека никак не связаны с потусторонними силами. Но, боюсь, не в твоем случае.
— Что вы имеете в виду? – поинтересовалась я, и внутри что-то шевельнулось, заставляя сердце сжаться.
— Откровенность за откровенность? – усмехнулась Елизавета Ивановна и усмехнулась.
— Я согласна.
— Как выглядит человек, который зовет тебя во сне? – серьезно спросила она.
Меня охватил ужас. По спине побежали мурашки, а волосы на затылке зашевелились. Как она могла узнать? Я никому не говорила, какие именно кошмары мучают меня!
***
Мы пили чай в ее светлой кухне, и солнечные зайчики ползали по скатерти с разноцветными ромбиками. На душе было легко. Как будто раньше на груди лежал тяжелый камень, притягивающий меня к земле, а теперь его убрали. Я рассказывала и рассказывала: о своих неудачах, о ведьме с янтарными глазами и о голосе…
Елизавета Ивановна все больше хмурилась. Особенно ее интересовало все, что связано с колдуньей: ее внешность, поза, в которой та стояла, интонация, с которой говорила… Целительница спрашивала, помню ли я, когда впервые увидела такой сон и что ему предшествовало. На этот вопрос ответ у меня был. И очень точный. Все началось после той злополучной вечеринки на первое апреля. Тогда кошмар мне показался вполне себе естественной реакцией на алкоголь. Всем известно, как пагубно он влияет на нервную систему.
— Теперь твоя очередь задавать вопросы, — вздохнула целительница. — И я постараюсь ответить на все. Пока ясно одно: ты приглянулась неким силам. Темным и недобрым.
— И что значат все эти сны? – только это и волновало меня.
Елизавета Ивановна помедлила:
— Все, что я расскажу, должно остаться между нами. Для твоей безопасности. Вряд ли тебе кто-то поверит. Скажут, что ты все выдумала, а если будешь упорствовать, сочтут ненормальной.
Я кивнула.
— Ох, как сложно это объяснить. Попробую простым языком. Наш мир населен некоторыми сущностями. Большинство людей в силу своей ментальной ограниченности и зашоренности сознания не видят их, отказываются верить, признавать, даже слышать о таком не хотят. Однако реальность от этого не меняется. Сущности здесь, между нами. Хотя трудно сказать, что они принадлежат нашему миру… — Елизавета Ивановна сделала паузу, видимо, ожидая моей реакции.
— Продолжайте, вряд ли в реальности существует что-то страшнее, чем показывает Голливуд.
Целительница усмехнулась и продолжила:
— Человек существо богатое самыми разнообразными энергиями, например, реакции мозга обусловлены электрическими импульсами. Есть еще и ментальная энергия, круговорот которой запускают наши мысли и поступки. Сущности, о которых я говорю, напрямую от нее зависят. У людей есть небольшая защита от полного их проникновения. Священники называют ее ангелами-хранителями, мы говорим – мистрис. Некоторые настолько «срастаются» с ним, что становятся чуть ли не богами среди нас. Их всех ты наверняка знаешь из учебников истории. Но это неважно. Я пытаюсь сказать, что почти у каждого человека есть свой мистрис.
— Почти? Значит, не у всех?
— К сожалению, да.
— А у меня? Что с моим мистрисом?
— В том то и дело. У тебя его нет, — прошептала целительница, жестом призывая меня помолчать. — Не знаю почему. Ты же еще ребенок! И никто не знает. Некоторые люди лишены хранителя с рождения. Может, мать прокляли, когда она была беременна, и это отразилось на тебе. Проклятие могло преградить путь мистрису. Когда твоя бабушка принесла тебя ко мне много лет назад, я увидела метку. Темную метку. Как будто какой-то черный колдун сделал тебя своей собственностью, и сняла ее.