Амфора для хранения зерна.Сардиния 5 век до н.э. Консулами 411 г. до н.э. стали Гай Навтий Рутил и Марк Папирий Атратин. Им пришлось столкнуться с неизбежным последствием эпидемии - она унесла в могилу много пахарей и республику поразил голод. Вновь пришлось просить соседей о продаже зерна. Самниты, недавно овладевшие Капуей и Кумами, сами находились в затруднительном положении и не смогли продать римлянам зерно. Рим воспринял это как оскорбительное высокомерие. Зато сицилийцы с удовольствием согласились сбыть излишки урожая. Это объясняется тем, что во-первых полисы Великой Греции стремились покрыть убытки, нанесённые их хозяйству во время Пелопоннесской войны, во вторых испортились их отношения с Карфагеном и практически прервались связи с Афинами. Так что поддержание дружественных отношений с с самым перспективным партнёром в Средней Италии было в интересах греков. В свою очередь этруски, заинтересованные в обострении отношений римлян и самнитов, и в содействии торговле между Римом и Сицилией помогли Риму в перевозке зерна по Тибру. В 410 г. до н.э. консульскую власть вручили Гаю Валерию Потиту и Марку Эмилию. Еще не оправившись после мора и голода Рим схватился за меч. Перманентная война с эквами и вольсками начала медленно разгораться. В этих условиях народный трибун Марк Менений прибегнул к классическому шантажу: срывал призыв в войско, пока не будет обсуждён закон о разделе земли. Где находилась Карвентская крепость, археологи не выяснили до сих пор. Но, судя по тому ужасу, с которым Тит Ливий сообщает о её взятии эквами, укрепление находилось на очень важном направлении, очевидно, прикрывая прямую дорогу на Город. Сенаторы и консулы не без оснований обвинили Марка Менения в параличе государственной власти и, как следствие, в этой потере. Прочие трибуны поддерживали сотоварища, пока сенаторам не удалось их уговорить и заставить отступиться. Более того, трибуны решили не только поддержать консулов, но даже наказывать штрафами тех, кто будет чинить препятствия военному призыву даже под внешне благовидными предлогами. После этого Гай Валерий Потит подавил тех, кто ещё пытался поддерживать Марка Менения. В воображении Тита Ливия события выстраивались так: -«(9) Хотя войско, посланное к Карвенту, ненавидело и боялось консула, оно тотчас яростно бросилось на приступ и, отбросив защитников крепости, овладело ею: удобный случай для нападения предоставили те, что вышли из крепости на добычу и по небрежности разбрелись. (10) Награбленного врагами в непрерывных набегах оказалось не так уж мало: они все складывали в безопасном месте. Консул велел квесторам продать все это с торгов, а доход - в казну и сказал, что войско только тогда будет участвовать в дележе добычи, когда воины перестанут уклоняться от несения службы. (11) Ненависть к нему простого народа и воинов только усилилась. И вот, когда он, по сенатскому постановлению - с овацией, вступил в Рим, воины в безыскусных и по-солдатски дерзких стихах попеременно то бранили консула, то возносили хвалу Менению. (12) Стоило кому-нибудь из толпящегося кругом народа упомянуть имя трибуна, как войско наперерыв с толпой начинало рукоплескать и выкрикивать приветствия. (13) Последнее обстоятельство обеспокоило сенаторов куда больше, чем вошедшее в обычай поношение консула; казалось, Менений, если захочет, наверняка будет избран в военные трибуны, во избежание чего и были назначены выборы консулов» 532. Консулами 409 г. до н.э. стали Луций Фурий Медуллин (во второй раз) и Гней Корнелий Косс. Волнение плебса продолжало усиливаться. Три народных трибуна из всё того же ненавистного патрициям семейства Ицилиев возглавляли недовольных. Ицилии потребовали очередного назначения военных трибунов, но с тем условием, чтобы плебеев наконец допустили к высшим должностям. Плебеи сумели организоваться и впервые избрали квесторов (Марка Пупия, Публия Элия и Квинта Силия) из своего сословия. Лишь одна квесторская должность досталась патрицию Квинту Фабию Вибулану. Это было расценено плебсом, как несомненная победа, что побудило народных трибунов углубить достигнутый успех. Они возобновили срыв набора в войско. Более того, Ицилии умело распределили роли: два трибуна парализовали деятельность консулов, третий взял на себя «агтитационную работу среди масс». Сложилась патовая ситуация - ни сенат и консулы, ни народные трибуны не могли добиться своего, ограничиваясь вверганием противника в политический паралич. Наконец, Ицилии сделали ловкий ход. Они принялись муссировать проблему Карвентской крепости: дескать, угроза растёт с каждым днём, необходимо ликвидировать её военным путём, для чего следует избрать из плебса военных трибунов - мужей неукротимых и самых отважных. С огромным трудом добившись компромисса, сенат начал подготовку к войне и набор войска. Осада Карвентской крепости была постыдно провалена, а чтобы сгладить позор, римляне ограбили пограничье эквов и внезапным наскоком заняли вольскское укрепление Верругину. Конечно, патрицат не упустил случая ехидно пройтись по адресу «плебейской неукротимости и отваги» и избрать в трибуны с консульской властью на 408 г. до н.э. трёх патрициев - Гая Юлия Юла, Публия Косса и Гая Сервилия Агалы. Ицилии, как убеждает Тит Ливий, злобно огрызнулись в том смысле, что патриции, дескать, «применили тут хитрость, ...смешав людей, достойных избрания, с множеством каких-то проходимцев и вызвав всеобщее отвращение к ним, они заставили народ отшатнуться от плебеев» 533.