В этом эпизоде как нельзя более ярко проявляется основная причина победы Рима над Вейями - «...римские войска, состоящие из граждан, по своему патриотическому духу стояли неизмеримо выше этрусских войск состоявших в своей главной массе из закрепощённых людей» 540. Квинт Сульпиций, Луций Вергиний, Квинт Сервилий, Авл Манлий и Марк Сергий (вторично), Гай Сервилий Агала (в третий раз) были избраны военными трибунами с консульской властью на 402 г. до н.э. Им пришлось столкнуться с трудностями войны как на севере (против Вей), так и на юге (против вольсков). Вольски вновь вернули Анксурскую крепость. Римляне стыдились обстоятельств этой потери: вольски воспользовались вопиющей беспечностью анксурского гарнизона и его пренебрежением правилами службы. Но и под вейскими стенами обстановка оставалась весьма непростой. К окружённому городу подошли капенские дружины, не без оснований полагавшие, что после падения Вей им придётся ждать римлян на своих землях. Совершенно неожиданно для Рима на стороне Вей выступили братья латинов - фалиски. Римляне в ужасе решили, что приближается авангард армии всей Этрусской конфедерации. Та же иллюзия овладела и осаждёнными жителями Вей. На подразделения, которыми командовал военный трибун Марк Сергий, обрушился сокрушительный удар отважных фалисков. Римляне впали в панику. Луций Вергиний, считавший Марка Сергия соперником, втайне радовался этим неудачам. Он привел свой отряд в боевую готовность, однако на помощь Марку Сергию не спешил, ожидая от того униженных мольб о помощи. Но надменность Марка Сергия не позволяла тому просить поддержки. Лучше погибнуть, чем унизиться! Так и произошло. Остатки разгромленных отрядов отступили к Луцию Вергинию, другие вместе с командиром бежали в Рим. Там, пытаясь уклониться от ответственности, Марк Сергий обвинил в поражении Луция Вергиния, бездеятельно наблюдавшего за разгромом коллеги. Состоялось сенатское слушание, на котором Луций Вергиний и Марк Сергий вылили друг на друга ушаты обвинительной грязи. Вместо того, чтобы исправить положение, сенаторы раскололись на две партии, поддерживавших одного или другого трибуна. Лишь немногие призвали досрочно избрать новых трибунов с консульской властью. В конце концов им удалось уговорить и остальных сенаторов. С этим, осознав опасность дальнейших раздоров, согласились и народные трибуны. Луций Вергиний и Марк Сергий заявили, что досрочные выборы - бесчестье для них и досрочно они не оставят занимаемых должностей. Народные трибуны пришли в ярость и пригрозили Луцию Вергинию и Марку Сергию заточением, если те не подчинятся воле сената. В ответ Гай Сервилий Агала заявил, что не только сам подчинится решению сената, но еще и назначит диктатора, который заставит досрочно оставить должности несогласных коллег. Луций Вергиний и Марк Сергий были вынуждены подчиниться. Когда настал 401 г. до н.э. военными трибунами с консульской властью были избраны Луций Юлий Юл, Марк Фурий Камилл, Цезон Фабий Амбуст, Гней Корнелий Косс (во второй раз), Марк Эмилий Мамерк (в третий раз), Луций Валерий Потит (в четвертый раз). Война по-прежнему шла на трёх направлениях: против Вей, против Капен и Фалерий, против вольсков (за возвращение Анксура). Вновь избранным трибунам с консульской властью предстояло осуществить призыв молодёжи в действующее войско и мобилизовать пожилых для несения сторожевой службы в Городе, не годных к строевой сложбе превлекали к ремонту и строительству укреплений. Но никаких средств на выплату им жалованья не было, пополнить казну податями было невозможно. Капитолийский музей Тит Ливий глубокомысленно излагает своё мнение: -«...народные трибуны старались еще усугубить положение, утверждая на своих подстрекательских сходках, будто плата воинам для того и была установлена, чтобы извести одних плебеев службой, а других - податью. (7) Одну войну тянут уже третий год и нарочно ведут ее плохо, чтобы она длилась подольше, а теперь проводят такой призыв, чтобы хватило сразу на четыре кампании, и от семей отрывают уже не только юношей, но даже и стариков. (8) Уж теперь не различают, что лето, что зима, только б никогда не знали передышки простые люди, которых вдобавок и податью еще обложили! (9) Вернется человек от ратных трудов домой, притащится, согбенный годами, покрытый ранами, и найдет хозяйство в полном запустении - слишком долго оно ждало бывшего в отлучке хозяина. И из этого-то расстроенного имущества его к тому же заставят заплатить подать, чтобы он вернул свое воинское жалованье государству приумноженным, будто ссуду ростовщику!» 541. Политический кризис 401 г. до н.э. дополнился трудностями выборов народных трибунов. Кандидатов из числа плебеев не нашлось! Патриции живо воспользовались возможностью подорвать Требониев закон 448 г. до н. э., запрещавший прохождение патрициев в народные (плебейские) трибуны. Было внесено предложение избрать на эти должности патрициев. Посягательства патрициата были отклонены, трибунами выбрали Гая Лацерия и Марка Акуция но исключительно благодаря поддержке патрициев.542 Вряд ли можно доверять Титу Ливию, когда он сообщает что народным трибуном в 401 г. до н.э. был Гней Требоний, потомок того Требония, по инициативе котрого был принят закон 448 г. до н. э. Но римский писатель убеждает, что Гней Требоний считал своей обязанностью защищать закон, принятый его предком: -«Он кричал, что военные трибуны добились теперь того самого права, в котором некогда, при первой попытке, патрициям было отказано, что Требониев закон ниспровергнут и народные трибуны избираются не всеобщим голосованием, но властью патрициев; до того дошло, что народными трибунами становятся или патриции, или их подпевалы; (3) отняты священные законы, растоптана трибунская власть; и все из-за коварства патрициев, по гнусному предательству трибунов» 543. Народные трибуны, чтобы оправдаться в обвинении, будто они предают интересы плебса, устроили показательную расправу над Луцием Вергинием и Марком Сергием. Их привлекли к суду. Само собой, действия бывших полководцев, повлёкшие разгром под стенами Вей, заслуживали судебного разбирательства и, как итог, наказания. Однако всем была ясна суть происходящего - не торжество справедливости, а облечённая в судебную форму месть. Впрочем, инициаторы расправы этого и не скрывали. Когда обвинённых приговорили к огромному, просто разорительному, штрафу, те пришли в ужас и умоляли пощадить их. Тщетно.