Безусловно, обилие цитат не украшает текста, Но что, скажите на милость делать, если из-под пера всех античных писателей выходят подозрительно похожие, словно выползшие из ксерокса, восторженно сказочные сюжеты?! Пересказывать их, постоянно указывая на недостоверность - дело совершенно неблагодарное. Право, лучше всё же предоставить слово самим авторам. Как бы то ни было, Вейи были взяты. И все квириты, и римские воины - победители Вей, и лично Камилл были преисполнены гордости. По распоряжению сената провели торжественные четырёхдневные молебствия, чего раньше не бывало никогда. Сенат издал особое постановление, позволявшее каждому римлянину участвовать в трёхдневном праздничном грабеже поверженного этрусского города. И Плутарх снова не выдерживает: -«Когда город был захвачен и римляне принялись расхищать и растаскивать его безмерные богатства, Камилл, глядя из крепости на эту картину грабежа, сначала плакал, стоя неподвижно, а затем, слыша отовсюду поздравления, простер руки к богам и так взмолился: "О, Юпитер Верховный и вы, боги, надзирающие за делами добрыми и дурными, вы сами свидетели, что не вопреки справедливости, но, вынужденные к обороне, караем мы этот город враждебных нам и беззаконных людей! Но если тем не менее и нас ждет некая расплата за нынешнюю удачу, пусть она, молю, падет, с наименьшим ущербом, на меня одного, минуя государство и войско римское!" И с этими словами он, как принято у римлян при молитве, хотел повернуться направо, но, совершая поворот, упал. Все окружающие были немало встревожены, однако Камилл, поднявшись, сказал, что все произошло по его молитве - величайшее счастье искупается маленькой неудачей» 550.
Франческо Сальвиати. Триумф Фурия Камилла.Фреска. Палаццо Веккьо, Флоренция Плутарху восторженно вторит Тит Ливий: -«(3) Когда все земные богатства были из Вей унесены, римляне приступили к вывозу даров божественных и самих богов, но проявили здесь не святотатство, а благоговение. (4) Из всего войска были отобраны юноши, которым предстояло перенести в Рим царицу Юнону. Дочиста омывшись и облачившись в светлые одежды, они почтительно вступили в храм и сначала лишь набожно простирали к статуе руки- ведь раньше даже на это, согласно этрусскому обычаю, никто не посягал, кроме жреца из определенного семейства. (5) Но затем кто-то из римлян, то ли по божественному наитию, то ли из юношеского озорства, произнес: «Хочешь ли, о Юнона, идти в Рим?» Тут все остальные стали кричать, что богиня кивнула. (6) К этой легенде добавляют еще подробность, будто слышен был и голос, провещавший изволение. Во всяком случае известно, что статуя была снята со своего места с помощью простых приспособлений, а перевозить ее было так легко и удобно, будто она сама шла следом. Богиню доставили на Авентин, где ей отныне предстояло находиться всегда; (7) именно туда звали ее обеты римского диктатора» 551. Диктатор был удостоен невиданно торжественного триумфа с въездом в Город на колеснице, запряженной четвёркой белых лошадей. Впоследствии подобные въезды войдут в обычай. Но в ту пору это новшество показалось квиритам ложкой дёгтя в огромной бочке мёда. Ведь такая роскошная упряжка считалась приличествующей только верховному божеству -Йову-Отцу (Юпитеру)!552 Азаревич Д. Патриции и плебеи в Риме. тт. 1-2. М., 1875 Блох JI. Сословная и социальная история Римской республики. СПб., 1914 Дементьева В.В. Применение магистратуры военных трибунов с консульской властью в римской государственной практике. «Проблемы истории, филологии, культуры», вып. 9, Москва-Магнитогорск, 2000, сс. 29-39 Дементьева В.В. Характер магистратуры военных трибунов с консульской властью. «Антиковедение и медиевистика», вып. 1, Ярославль, 1999, сс. 12-24 Маяк И.Л. Римляне ранней Республики. М., 1993. Abbot F.F. A history and description of Roman political institutions. New York, 1963 Binder J. Die Plebs. Leipzig, 1909 Forsythe G. A Critical History of Early Rome. From Prehistory to the First Punic War. Berkeley, 2005 Niсо1ini G. Il tribunato della plebe. Milano, 1932 Willems P. Le Senat de la Republique Romaine, v.1, Paris, 1878 Ziolkowski A. Storia di Roma, Milano, 2000 34. Галльская катастрофа. 1. Рим после Вейской войны 2. Нашествие 3. Катастрофа 4. Всё сначала? 1. Рим после Вейской войны На следующий после взятия Вей 395 г. до н.э. римляне избрали военных трибунов с консульской властью: Публия Корнелия Косса и Публия Корнелия Сципиона, Марка Валерия Максима, Квинта Сервилия, Цезона Фабия Амбуста и Луция Фурия Медуллина. Жребий определил Публия Корнелия Косса и Публия Корнелия Сципиона воевать с фалисками, по той же жеребьёвке война с Капенами стала поручением Марка Валерия Максима и Квинта Сервилия. Они отдали приказ войску: не уступая в бои, беспощадно грабить всё, что можно увезти в Рим. Итогом этой тактики стала капитуляция Капен. Но отважные фалиски продолжили сопротивление. В Риме стала популярной мысль о выведении колонии553. Трём тысячам квиритов, согласных отселиться из Города, триумвиры собирались отмерить в вольскских районах по 3,29 югера каждому. И тут будущие колонисты возмутились ничтожностью наделов. Плебс, подстрекаемый неким Титом Сицинием, пожелал переселения в недавно завоёванные Вейи, благоустроенные и окружённые гораздо более плодородными землями. Да и вообще, почему бы не сделать республику «двуградной» - пусть в Вейи не только переселится половина римлян, но и переедет половина сената. Патриции совершенно логично возражали: если даже один Город постоянно раздирают противоречия, чего же следует ждать в «двуградной» республике?! Дабы подчеркнуть сложность обстоятельств, в которых действовал Марк Фурий Камилл, античные писатели изображают это вполне заурядное и привычное римлянам столкновение плебса и патрициата в самых встревоженных тонах. Действительно, когда Марк Фурий Камилл сложил диктаторские полномочия, он напомнил, что было дано обязательство посвятить Аполлону десятую долю добычи. Понтифики поддакнули: да, боги гневаются за неисполнение обещаний. Но сенаторы возразили: придётся всё же освободить римлян от обета, поскольку немыслимо было снова сдать добро, награбленное римлянами в Вейях и отсчитать десятину. Пусть делом чести и совести всякого состоятельного квирита станет заплатить десятину за себя и за неимущего соседа, который не может этого сделать. Плебс встретил призывы сената с нескрываемым раздражением, упрекая руководителей республики в несвоевременности сбора десятины: многое уже было потрачено. И вообще, если до дележа вейского добра, богам отдали бы десятую долю взятой у врага добычи, то теперь придётся отдавать десятину с имущества граждан! Камилл выбрал самый неуклюжий из ответов на упрёки, заявив, что... за хлопотами забыл об обете. Тем менее, раздражение улеглось, всё было собрано. Приняли решение на эти средства отлить большой золотой сосуд и отправить его в дар Дельфийскому святилищу Аполлона. И тут римляне вновь столкнулись с хронической нехваткой драгоценых металлов. Законы даже строжайше запрещали римлянам помещать золото в могилы вместе с умершими, исключение делали лишь для золотых зубных коронок. Тогда римлянки решили отдать для переплавки золотые украшения и (чему поверить решительно невозможно) собрали восемь талантов (греч. ????????, лат. talentum), то есть более двухсот килограммов. Не менее пафосно и искусственно воспринимается утверждение, будто за самоотверженную щедрость было принято сенатское постановление о произнесении при похоронах женщин таких же похвальных поминальных речей, какие ранее произносили во время погребения мужчин. Кроме того почтенные римские матроны получили почётное право выезжать на игры и к священнодействиям в четырехколесных повозках. Сосуд, согласно легенде, был отлит и избранные триумвиры повезли его морем в Дельфы. Для пущего драматизма античные писатели присочинили эпизод с нападением у Эоловых островов липарцев на корабль с римским даром. Якобы, узнав о миссии римлян, липарцы не только отпустили их, но ещё и снарядили сопровождение.