Вход в героон Энея (реконструкция). Музей в Лавиниях Хотя ответа на вопрос о характере торговых отношений между Италией и Грецией остаётся до сих пор без ответа, сомневаться в масштабах и прочности этих отношений не приходится. Исследование торговой экспансии ахейцев привело ученых к выводу о существовании в низовьях Тибра постоянной фактории, а не места неупорядоченных визитов. С очень большой долей вероятности можно предположить, что она находилась именно там, где возник будущий Лавиний. Население фактории было постоянным, хотя и происходила постоянная «подпитка» переселенцами из Греции и других заморских поселений микенских греков. Именно из культа конкретного обожествленного основателя этой фактории и возникла в районе нижнего Тибра в условиях этрусско-латинской культурной общности легенда об Энее - выходце из Трои - в её поздней, классической версии.
Героон Энея в Лавиниях. План и приблизительная реконструкция Крайне любопытно, что многие привнесенные микенские культурные традиции оказались чрезвычайно прочными. Один пример: очень почитаемой в Риме реликвией считался анцил (lat. аncile) - священный щит бога Марса овальной формы с выемками по бокам. Он, якобы, упал с неба в правление рекса Нумы Помпилия и с тех пор обеспечивал военное могущество Рима. Такие щиты были обычны среди критской, хеттской и микенской знати. Второй пример: лингвисты выявили в латинском языке заимствования из микенского наречия. Слова эти немногочисленны, но они сохранились! После «катастрофы бронзового века ахейская фактория в устье Тибра оказалась оторванной от разгромленной и исчезающей метрополии, но предоставленная сама себе, она не погибла и пережила микенскую эпоху. Вне сомнения Лаций двенадцатого века до новой эры был еще не способен воспринять и развить высокую микенскую культуру. Но латинская среда оказалась не только не враждебной, но очень благожелательной по отношению к микенцам. Этногенетического значения для Лация микенские элементы практически не имели, но оставили след в языке и религиозных воззрениях. Микенское присутствие в Лавинии внесло свою лепту в становящуюся культуру латинов. Но в 10-9 вв. до н. э. микенский потенциал исчерпался полностью, Лавиний утратил роль культурного центра и уступил место лидера сугубо латинской Альба-Лонге. Дж. Серджи блестяще доказал, что название «Альба», чрезвычайно часто встречающееся во многих местах, доиндоевропейского происхождения и не имеет ничего общего с латинским словом «белая». Древние географы вскользь упоминают, что лигуроязычное население называло Альпы Альбией. Дж Серджи подчеркнул, что древейшее название р.Тибр - «Альбула», причём поэты упорно именовали реку «flavus» из-за грязно-бурого цвета его вод. Следовательно, в название «Альба-Лонга» латины только добавили вторую часть. Кроме того, некоторые археологи объясняют мелкие глиняные фигурки ранних альбанских погребений как наследие коренного доиндоевропейского населения, предшествовавшего латинам. Итак, всё указывает на древность Альба-Лонги. Но пора снова дать слово Титу Ливию: -«3. (1) Сын Энея, Асканий, был еще мал для власти, однако власть эта оставалась неприкосновенной и ждала его, пока он не возмужал: все это время латинскую державу - отцовское и дедовское наследие - хранила для мальчика женщина: таково было дарование Лавинии. (2) Я не стану разбирать (кто же о столь далеких делах решится говорить с уверенностью?), был ли этот мальчик Асканий или старший его брат, который родился от Креусы еще до разрушения Илиона, а потом сопровождал отца в бегстве и которого род Юлиев называет Юлом, возводя к нему свое имя. (3) Этот Асканий, где бы ни был он рожден и кто б ни была его мать (достоверно известно лишь, что он был сыном Энея), видя чрезмерную многолюдность Лавиния, оставил матери - или мачехе - уже цветущий и преуспевающий по тем временам город, а сам основал у подножья Альбанской горы другой, протянувшийся вдоль хребта и оттого называемый Альбой Лонгой. (4) Между основанием Лавиния и выведением поселенцев в Альбу прошло около тридцати лет. А силы латинов возросли настолько - особенно после разгрома этрусков, - что даже по смерти Энея, даже когда правила женщина и начинал привыкать к царству мальчик, никто - ни царь Мезенций с этрусками, ни другой какой-нибудь сосед - не осмеливался начать войну. (5) Границей меж этрусками и латинами, согласно условиям мира, должна была быть река Альбула, которую ныне зовут Тибром.