Следовательно, во времена первых остготских королей под понятием «трибутарии» подразумевались чаще всего мелкие свободные землевладельцы Италии, платившие налоги государству[47].
Вместе с тем, однако, и в Остготском королевстве термин «трибутарии» продолжал сохранять оттенок некоторой приниженности, зависимости, характерный для положения «податного сословия», поскольку теперь он применялся преимущественно к той части мелких свободных землевладельцев Италии, которая в силу экономических причин все более и более сближалась по своему положению с зависимым населением, хотя и «охраняла еще свои участки земли, за которые уплачивала налоги государству.
По своему этническому составу посессоры-трибутарии в основной массе принадлежали к коренному римско-италийскому населению. Вместе с тем в их состав входили также и мелкие собственники из различных варварских племен, некогда поселившихся на территории Италии, так называемые antiqui barbari (Cass. Var., V, 14).
Завоеватели-остготы, освобожденные от уплаты налогов за полученные ими по разделу участки земли, становились налогоплательщиками лишь в том случае, если они сверх своих sortes приобретали земли римских посессоров и тем самым превращались в трибутариев.
В источниках остготского времени свободные мелкие земледельцы иногда, правда довольно редко, обозначаются также и термином «рустики» (rustici. — Cass. Var., VIII, 31–33; XII, 14.3).
Значительную массу свободных мелких землевладельцев Италии на рубеже V и VI вв. составляли рядовые остготы и союзные с ними воины, например гепиды или алеманны, получившие земельные участки (sortes) в период непосредственно после завоевания Италии или наделенные ими в последующие десятилетия. О том, что остготские воины были вместе с тем и землевладельцами, свидетельствуют разнообразные источники. Так, Аталарих, обращаясь к готам, поселившимся в Умбрии, писал в 526 г.: «Вас питают собственные земельные участки (sortes propriae)» (Cass. Var., VIII, 26.14). Прокопий свидетельствует, что еще в 40-е годы VI в. основная масса воинов Витигиса имела свои поля (αγρούς), которые остготы сами возделывали (Рrосоp. BG, II, 29.35).
Возникает вопрос, сохранились ли у остготов и союзных с ними племен после их расселения в Италии общинные отношения. В отличие от буржуазных ученых[48] советские исследователи А. И. Неусыхин и И. А. Дворецкая склоняются к положительному ответу на этот вопрос. Однако А. И. Неусыхин затрагивает проблему остготской общины лишь мимоходом, не приводя аргументации[49], а И. А. Дворецкая, на наш взгляд, в ряде случаев произвольно истолковывает свидетельства источников и усматривает известия об общине там, где на самом деле о ней и речи нет[50]. Это, как нам кажется, оправдывает попытку еще раз вернуться к вопросу об общине в остготской Италии.
Прямое и бесспорное упоминание общины в источниках остготского времени встречается, насколько нам известно, лишь один раз, и тем более удивительно, что И. А. Дворецкая не обратила на него внимания. В «Вариях» Кассиодора идет речь о гепидах, которые должны пройти через Венетию и Лигурию в Галлию для охраны границ Остготского королевства. Чтобы они не грабили в дороге и имели средства торговать с жителями этих провинций, им выдается по 3 солида на каждую кондаму (per unamquamque condamam). В следующем послании Кассиодор подчеркивает, что эти выдачи должны были быть сделаны не в натуре (species ipsae), ибо припасы трудно доставить и они могут оказаться испорченными, но в золоте, по 3 солида на каждую кондаму (Cass. Var., V, 10.2; V, 11).
Уже Т. Моммзен показал, что condama этих писем есть не что иное, как кондома[51], однако Моммзен ошибочно считал ее гуфой, т. е. земельным наделом. В действительности же речь ждет о гепидах, оторвавшихся от земли и движущихся по направлению к Галлии; поэтому видеть в кондаме Кассиодора земельную меру невозможно. Термин condama обозначает здесь, подобно кондоме более поздних документов[52], семейную общину.
47
Однако неопределенность и расплывчатость терминологии, свойственные источникам конца V — начала VI в. (в том числе и труду Кассиодора), приводят к тому, что термином «трибутарии», кроме основной массы мелких и средних земельных собственников, обозначались и другие категории сельского населения Италии, например свободные наследственные арендаторы — перпетуарии королевских имений (Cass. Var., V, 39.6; VI, 8.5), a иногда и зависимые от землевладельцев люди, в том числе колоны (Cass. Var., VI, 8.2; 9. 2–3).
48
Ярче всего теория отрицания остготской общины отразилась у П. Виноградова, который утверждал, что в силу самого характера расселения остготов среди римлян формы землевладения, распространенные у германцев, не сохранились в неприкосновенности, а подверглись сильному воздействию римского индивидуального землевладения; «сила родовых групп должна была значительно уменьшиться вследствие того, что они были перерезаны столькими чуждыми элементами, а территориальные группы, сельские общины или марки, не могли ни сложиться, ни держаться» (
50
Нам, например, представляется произвольной попытка И. А. Дворецкой (указ. соч., стр. 123) видеть в рескрипте остготского правительства о восстановлении дороги и прилежащей к ней полосы земли, распаханной посессорами Лукристанской области (Cass. Var., I, 29.2), свидетельство о наличии общинных земель. Правительство исходило из простых государственных интересов, ибо захват дороги мешал проезду и перевозке государственной почты.
52