Подобное постановление было вызвано стремлением католической церкви вернуть дарения (в том числе и земельные) богатых монахинь, ибо потеря этих вкладов была весьма чувствительной утратой для католического духовенства.
Совершенно аналогичную политику проводило правительство Юстиниана и в Северной Африке. Вскоре после завоевания этой провинции византийцами ортодоксальная церковь была восстановлена во всех своих правах и привилегиях. Все земли, отнятые у нее во времена владычества вандалов, подлежали немедленному возврату. Согласно особой новелле Юстиниана, за ортодоксальными церквами африканского диоцеза на «вечные времена» закреплялись права собственности на возвращенные им земли (Nov. Just., 37).
Реформы византийского законодательства в сфере землевладения в Италии позволяют прийти к выводу, что защита и приумножение собственности крупных землевладельцев из числа высшей римской аристократии и католического духовенства являлись одной из важнейших задач внутренней политики императорского правительства по отношению к населению завоеванной провинции.
Однако эффективность законодательства, направленного на реставрацию старых социально-экономических отношений в Италии, не всегда соответствовала расчетам византийских правителей. От издания законодательных предписаний до реального претворения их в жизнь было еще весьма далеко. Отнюдь не все законодательные акты византийского правительства осуществлялись на деле, и поэтому необходимо строго различать общую направленность политики византийского правительства в завоеванной Италии от реальных результатов византийского завоевания.
Для определения действенности византийского законодательства в Италии в сфере поземельных отношений большое значение имеет выяснение вопроса о том, в руки каких категорий собственников перешли земли в Италии после византийского завоевания.
Прежде всего, следует указать, что значительная часть имущества готов, покинувших пределы Италии или не перешедших на службу императора, по-видимому, была конфискована в пользу византийского государства. После подчинения Италии власти империи земельные владения остготских королей, а также земли приверженцев Тотилы и Тейи, как знатных остготов, так и рядовых остготских воинов, были почти целиком отобраны имперским правительством и стали собственностью византийского императора[617].
Аналогичную картину можно было наблюдать и в Северной Африке, где конфискованные у вандалов земли в первую очередь передавались императору и фиску (Nov. Just., 36; Procop. BV, II, 14.10). В «Тайной истории» Прокопий прямо говорит, что Юстиниан в Северной Африке «лучшие земли присвоил себе» (Procop. IL а., XVIII, 10).
Точно так же, как и в Северной Африке, львиная доля конфискованных в Италии земель отошла императору и императорскому фиску. Часть из них превратилась в домениальные владения византийского императора, доходы с которых поступали в казну. Императорские домены были расположены главным образом на западе и севере Италии, где находилась основная масса остготских поселений, и на самом юге Апеннинского полуострова, где к императору перешли преимущественно владения остготских королей[618].
Вместе с тем за счет вновь приобретенных земель обогащались высшие византийские военачальники и в первую очередь, конечно, Нарсес, отличавшийся необычайной жадностью и наживший в Италии огромные богатства[619].
Конфисковав владения сторонников Тотилы, византийское правительство получило значительные земельные ресурсы в Италии и в дальнейшем щедро наделяло землей византийских вое начальников и высших чиновников администрации.
Действительно, равеннские папирусы, письма римских пап и надписи свидетельствуют о переходе земельных владений в Италии после византийского завоевания в руки византийской знати, чиновничества, военных властей. Так, в папирусе, датированном началом VII в., говорится о вкладе в пользу церкви Марии Маджьоре в Риме, сделанном дочерью императорского секретаря Мегиста Флавией Ксантиппой и состоявшем из земельных владений, охватывавших массу Паганицензе и включавших несколько имений (fundi) и мыз (casales), а также обширное имение Кандициан. Дарительница-гречанка, видимо, плохо знала латинский язык и подписала свое имя на дарственной грамоте греческими буквами. Дарение Флавии Ксантиппы было столь богатым и имело такое значение для католического духовенства, что в IX в. с этого документа была сделана копия и высечена в виде надписи на стене одной из церквей Рима, называемой базиликой Богоматери «у яслей» (Маr., 91 = Тjadеr, 17).
617
В научной литературе обсуждался вопрос, были ли земельные участки (
619
Рrосоp. BG, IV, 26. 8–9; Agn., 90; Lib. Pont. V lolmn. III, 3; Greg. Tur. Hist, Franc., V, 19; Landоlf, XIX, 3.