С этой жe целью он запрещал передавать управление церковными землями светским людям (Greg. 1. R. Epp., IX, 204) и особо подчеркивал, что трудом церковных рустиков и клириков может располагать лишь тот епископ, под властью которого они живут (Greg. I. R. Epp., IX, 203).
Приведенные документы достаточно ярко характеризуют борьбу внутри господствующего класса между светскими и духовными землевладельцами за раздел ренты рустиков. Эта борьба заставляла церковь, чтобы сохранять рустиков на своих землях идти на некоторые уступки. Так, например, учитывая хозяйственные нужды рустиков, Григорий I изменил сроки платежей. Если ранее рустики обязаны были вносить первый взнос 1 сентября каждого года, т. е. еще до того как они продавали урожай, то теперь папа разрешил дать им отсрочку для реализации урожая (Greg. I. R. Epp., I, 42).
Важным свидетельством усиления в конце VI–VII в. зависимости церковных колонов — рустиков было их дальнейшее прикрепление к земле (Greg. I. R. Epp., IV, 21).
Так, католическая церковь сурово пресекала уход рустиков с церковных земель во владения частных лиц.
Узнав, что рустики Каралитанской церкви покинули свои участки и переселились во владении частных лиц Григорий I строго предписал дефензору Сардинии пресечь уход рустиков на частновладельческие земли, так как ото наносит большой ущерб интересам церкви и ее поля остаются невозделанными. Как сообщается в этом послании, высшее духовенство могло насильственным образом возвращать ушедших с земель церкви рустиков и клириков и даже подвергать их за самовольный уход наказаниям (Greg. I. R. Epp., IX, 203). Стремление католического престола и высшего духовенства удержать рустиков на церковных землях доказывает, кстати сказать, что их труд играл значительную роль в экономической жизни церковных патримониев того времени.
Возрастала и личная зависимость рустиков, живших на церковных землях. Рустики не могли женить своих детей за пределами имения (massa), где они жили (Greg. I. R. Epp., IX, 128). При вступлении в брак рустики должны были уплачивать в пользу церкви особый денежный сбор в размере одного солида. Взимание этих поборов было связано с различными злоупотреблениями со стороны духовенства. Лишь в случае крайней бедности рустика сумма этого побора снижалась (Greg. I. R. Epp., I, 42. Gp. IX, 128).
Личная зависимость рустиков, живших на церковных землях, характеризовалась тем, что они (наряду с клириками) подлежали церковной юрисдикции и все дела рустиков разбирались в епископальном суде[662]. Кроме того, рустики были обязаны в случае нужды брать ссуды исключительно у церкви, а не у ростовщиков (Greg. I. R. Epp., I, 42).
Необходимо отметить, что внутри такой категории зависимых людей, как рустики, в конце VI–VII в. все же существовала имущественная дифференциация. Так, Григории I различает две группы рустиков — бедняков (pauperes) и зажиточных (divites) (Greg. I. R. Epp., I, 42). Последних, конечно, было лишь незначительное меньшинство, основная же масса рустиков все больше разорялась.
Разорению рустиков прежде всего способствовали грабежи и притеснения как гражданских чиновников и светских лиц, так и самого духовенства (Greg. I. R. Epp., IX, 203–206). Немалую роль в обеднении рустиков играла и долговая кабала. В переписке Григория I, например, рассказывается такой случай, когда опутанные долгами рустики разорились и принуждены были продать свое зерно на рынке по дешевым ценам (Greg. I. R. Epp., I, 42).
Результатом разорения рустиков было их бегство из владений церкви, принявшее в понтификат Григория I значительные размеры. Так, сам папа рассказывает о том, что рустики и клирики Каралитанской церкви покидают ее владения и переселяются на земли частных лиц вследствие притеснений со стороны епископа, причем они ищут защиты от насилий и беззаконий у дефензора Сардинии (Greg. I. R. Epp., IX, 203). Точно так же и в церковных патримониях, сданных в управление светским людям, рустики были ограблены и бежали, покинув свои насиженные места (Greg. I. R. Epp., IX, 204).
Массовый характер ухода рустиков с земель церкви приводил иногда к тому, что отдельные местности обрекались на запустение, а в других оставались лишь «немногие рустики» (Greg. I. R. Epp., IX, 205).
Все сказанное выше показывает, что в положении рустиков в конце VI–VII в. произошли важные изменения по сравнению с временем владычества остготов. Эти изменения выразились в окончательном закрепощении основной массы рустиков и превращении их в наиболее распространенную категорию зависимого населения византийской Италии.
Одновременно в этот период все большее распространение начинают получать различные виды аренды. Как и в Восточной Римской империи, в Италии домениальные земли, владения фиска и отчасти церковные патримонии в VI в. обычно сдавались в наследственную долгосрочную аренду — эмфитевсис (G. J., XI, 62–68). Среди эмфитевтов были как зажиточные землевладельцы, так и небогатые свободные земледельцы. В случае если эмфитевты были, недостаточно состоятельными и не могли гарантировать уплату аренды, им по закону назначался богатый поручитель, отвечавший за своевременный взнос ими арендной платы. Для обработки арендованных земель более богатые эмфитевты обычно использовали труд колонов, прикрепленных к земле (С. J., XI, 63. 1.3). Колоны домениальных земель уплачивали через посредство эмфитевтов в казну комита патримониев натуральные (зерном, маслом, вином и другими продуктами) и денежные повинности. Краткосрочная аренда, при которой домены обрабатывались мелкими арендаторами под непосредственным наблюдением государственных чиновников, в VI в. распространения уже почти не имела. Долгосрочная аренда применялась, правда, несколько в меньших масштабах и на частновладельческих землях. Отношения крупных земельных собственников и мелких земледельцев теперь довольно часто основывались на условиях найма-аренды с возобновлением срока арендного договора обычно через 29 лет. При этом арендаторы сохраняли за собой право покинуть места своего жительства по истечении срока аренды.
662
В частности, католическая церковь строго следила за благонадежностью и правоверием зависимых от нее людей и сурово преследовала всякое отклонение от догматов «истинной» веры, настаивая на переходе рустиков — ариан и язычников — в католичество, под страхом тяжелых наказании (Greg. I. R. Epp., I, 42; IX, 204).