Этнический состав рабов в Италии в период остготского владычества был весьма пестрым: наряду с рабами из местного италийского населения было много рабов-варваров, в частности готов, ибо, как известно, обедневшая часть свободных готов нередко превращалась в рабов (E. Theod., 70; Cass. Var., V, 29–30).
Юридический статус раба в Остготском государстве почти не изменился; раб, как и раньше, оставался лишенным всех гражданских и политических прав, а между свободными и рабами в правовом отношении продолжала сохраняться резкая, непроходимая грань. Кассиодор особо подчеркивает, что свободнорожденные не должны выполнять рабские работы (ab ingenuis famulatum quaerere non decet), — тем самым он весьма отчетливо противопоставляет свободнорожденных и рабов (Cass. Var., V, 39.15).
Рабы в Остготском государстве по-прежнему не могли занимать государственные должности и нести военную службу (Br. G. Th., X, 5.5). Лишь в некоторых, по-видимому чрезвычайных, случаях остготское правительство принуждено было несколько отступить от установленного правила, запрещавшего рабам нести военную службу.
Так, правительство Теодориха, не имея своего флота и крайне в нем нуждаясь, производило набор моряков из числа пригодных к морскому делу и желавших поступить на морскую службу рабов. Однако при этом рабы освобождались, а их хозяевам государство выплачивало соответствующее вознаграждение. И только после того как раб становился свободным человеком, он зачислялся во флот и получал государственное содержание (Cass. Var., V, 16)[95].
Рабы не имели юридической правоспособности (E. Theod., 48, 51, 96; Cass., Var., VI, 8.2). Они не могли выступать в суде в качестве свидетелей против своих господ (E. Theod., 48). Остготское правительство, следуя в этом отношении за предписаниями римских юристов, запрещало выслушивать показания вольноотпущенников, оригинариев или рабов, доносивших на своих господ и патронов или на их детей (E. Theod., 48). Уличенные в совершении доноса на своих господ, они карались смертной казнью еще до разбора дела (E. Theod., 48; ср. С. Th., IX, 6.3; С. J., III, 6). Исключение делалось лишь в случае совершения преступления об оскорблении величества, ибо по столь важным политическим делам принимались во внимание показания даже рабов[96]. Если раб являлся свидетелем, он всегда подвергался пытке. Остготское правительство, ограждая в своих законодательных постановлениях интересы господствующего класса, включило в эдикт Теодориха ряд предписаний, отличающихся крайней жестокостью по отношению к рабам. Например, тот, кому было необходимо получить показания чужого раба во время судебного разбирательства, мог, уплатив хозяину стоимость раба (в размере, назначенном самим господином), подвергнуть его пытке (E. Theod., 100; ср. PauI. Sent., V, 16.3). Тем самым фактически узаконивалось право господина торговать жизнью раба, ибо жестокие пытки, которым подвергались рабы во время судебных расследований, всегда могли закончиться их смертью[97].
В эдикте Теодориха предусматриваются случаи, когда рабовладельцы, желая скрыть свои преступления и опасаясь, как бы рабы под пыткой не разоблачили их, прибегали к незаконным уловкам, чтобы помешать допросу рабов. Так, одним из наиболее распространенных методов устранения чужого раба, который мог бы стать опасным свидетелем, была его покупка. В подобном случае закон предписывал не только расторгнуть акт о продаже и вернуть хозяину стоимость раба, но и произвести расследование против того, кто «таким бесчестным образом его купил» (Е. Theod., 100; ср. Paul. Sent. V, 16.7). Во время этого расследования раб все равно подвергался пытке. Законодательство предусматривало и случаи, когда господа отпускали своих рабов на свободу из страха, что те под пыткой раскроют их преступления. Однако закон предписывал, чтобы расследование все равно состоялось, а раб, даже отпущенный на волю, подвергся пытке (E. Theod., 102; ср. Paul. Sent. V, 16.9).
Вместе с тем последнее постановление показывает, что в известных случаях (не только при государственной измене) рабы действительно могли давать показания против своих господ[98]. Однако внесение в эдикт Теодориха подобных предписаний отнюдь не свидетельствует о проявлении правовой самостоятельности рабов, как полагают некоторые исследователи[99], ибо для раба привлечение к судебному процессу было всегда связано с унизительнейшей и опасной для жизни процедурой дачи показаний под пыткой[100].
Остготское правительство, заимствуя подобные предписания из римского права, исходило прежде всего из государственных интересов, поскольку показания рабов нередко помогали раскрыть преступление.
95
Содержание отпущенного на волю раба было меньшим, чем свободного, который получал 5 солидов, тогда как бывший раб — всего 2–3 солида, в зависимости от рода службы во флоте (Cass. Var., V, 16.5).
96
E. Theod., 49. Согласно Вестготской Правде, рабы тоже не могли давать свидетельские показания против своих господ, за исключением дел о государственной измене и о чеканке фальшивой монеты (Lex Visig., VI, 1.3. См.
97
Это постановление было выгодно и хозяевам рабов, которые, воспользовавшись тем, что для покупателя было крайне важно приобрести раба-свидетеля, могли назначать за него любую, весьма высокую цену.
98
Согласно остготскому законодательству, рабы подвергались жестоким пыткам также и для раскрытия различных злоупотреблений их господ, в частности таких, как злонамеренная посылка раба в чужой дом с корыстными целями (E. Theod., 84).
99
100
Пытки рабов при расследовании различных судебных дел были узаконены и в некоторых варварских правдах (Lex Salica, XL; Lex Burg. Gundob., VII). Свободные же люди в Остготском, да и в других варварских государствах очень редко подвергались пыткам (Cass. Var., III, 46).