Приравнивание пекулия раба к владению колона, который все же был более прочно связан с землей, чем раб, указывает, по-видимому, на то, что в этот период связь раба с его пекулием (уже включавшим небольшой участок земли) была значительно прочнее, чем в предшествующее время[114]. Это нашло отражение в статье 142 эдикта Теодориха, являющейся нововведением остготского правительства. Она давала разрешение господам по своему произволу переселять в другие имения или в город, а также отчуждать без земли сельских рабов. Это предписание показывает, что к моменту издания эдикта в реальной действительности сложились такие отношения, мало-помалу закрепляемые обычаем и законом (С. J., XI, 48.7), когда связь сельского раба с землей, на которую он был посажен, стала уже настолько прочной, что отчуждение рабов без земли для господ было весьма затруднительным; в противном случае специальное разрешение такого рода, да еще оформленное в виде законодательного акта не имело бы никакого смысла. Подобное предписание выражало стремление остготского правительства разорвать сложившуюся в реальной действительности прочную связь раба с его пекулием, с тем участком земли, на котором он теперь жил и который обрабатывал. Однако возникает весьма важный вопрос: почему остготское правительство, издав подобное предписание, в данном случае решило изменить сложившиеся отношения и приняло столь решительные меры против закрепления рабов за их прежними местами жительства? Об этом можно высказать некоторые предположения.
Прежде всего подобные изменения были вызваны хозяйственными интересами остготской знати, стоявшей у кормила правления. В период, когда в Италии происходило перераспределение земельной собственности, новым землевладельцам из числа остготской знати было весьма важно получить право свободного распоряжения посаженными на землю рабами и колонами, для того чтобы иметь свободу действий при заселении вновь приобретенных ими владений необходимыми для их возделывания работниками. Запрещение отчуждать сельских рабов без земли было для остготской знати весьма стеснительным, ибо сужало возможность приобретения рабов у их старых владельцев из римской рабовладельческой аристократии. Мы видели, что нуждаясь в рабочих руках для обработки приобретенных ими земель, могущественные лица прибегали к различным незаконным способам, начиная от похищения и порабощения свободных людей, насильственного захвата и переманивания чужих рабов и кончая укрывательством беглых. Однако, по-видимому, не всегда эти незаконные методы можно было применить, поэтому для остготской знати было необходимо открыть себе легальный путь приобретения рабов: право покупать их и без земли, а также приобретать путем законных сделок с их прежними владельцами. Таким образом, предписания статьи 142 эдикта Теодориха выражали ту же самую общую тенденцию остготской знати к расширению своих владений и приобретению необходимых работников, которая вообще присуща законодательный! памятникам остготского правительства.
Кроме того, для остготской знати было весьма важно получить право свободно переселять сельских рабов из одного имения в другое, чтобы регулировать потребности в рабочих руках, а также приобрести право переводить в город рабов-ремесленников и использовать рабов в качестве домашних слуг. Возможно, с другой стороны, что и для римской рабовладельческой аристократии могло быть иногда выгоднее продавать рабов «на вывод», без земли, сохраняя по крайней мере хоть землю от притязаний своих могущественных соседей из числа остготской знати. Правительство Теодориха, отражая интересы остготской знати и одновременно не желая особенно обострять отношения со старой римской аристократией, издало это предписание, которое фактически значительно ухудшало положение посаженных на землю рабов, отдавая их всецело на произвол господ, разрывая те установившиеся хозяйственные связи раба с его пекулием, которые являлись важным завоеванием предшествующего времени. Теперь по произволу господина раб отрывался от обрабатываемого им участка земли, от своей семьи и мог быть в любую минуту продан «на вывод» или переселен в город.
Таков был социальный смысл статьи 142 эдикта Теодориха. Однако это предписание не смогло на деле привести к сколько-нибудь длительному и значительному по своим масштабам разрыву хозяйственной связи сельского раба с его пекулием. Экономическое развитие Италии и социальная борьба рабов и других угнетенных слоев италийского общества вели к укреплению связей сельских рабов с землей, к усилению их хозяйственной самостоятельности, чему не могло помешать остготское законодательство.
114
Следует отметить, что в тех случаях, когда свободный человек, имеющий небольшой участок земли, превращался тем или иным способом в раба, его надел обычно становился пекулием (Cass. Var., VIII, 28).