У нас с Джил ушло четыре дня на то, что бы оплатить кружок, выяснить, что надо приносить на занятия и где именно располагается музыкальная школа. К четвергу она уже вся дрожала от предвкушения. Я предложил подбросить ее до города, а через три часа забрать, чтобы она не тратила время и нервы на поиски места для парковки. Она очень напоминала девочку, в первый раз отправляющуюся в школу.
По окончании занятий я приехал за Джил, но она задержалась, поэтому мне пришлось ждать ее в машине. Она появилась минут через десять, то и дело выкрикивая «Ciao!» и «Buona sera!». Ее щеки горели румянцем, а сверкающие глаза смотрели на меня с самым моим любимым выражением. Я понял, что мы не прогадали с кружком рисования. Мы отправились в «La Trattoria» — один из полюбившихся нам ресторанчиков на Фламинии. Там Джил поведала мне, как у нее прошли занятия.
— Господи, ты только представь: шестнадцать домохозяек и я. А преподавательница сказала, что может говорить на английском, но я не поняла ни слова. Ни слова! Но все равно было здорово! А эти тетки! Представляешь, они ни на секунду не умолкали! Все три часа разговаривали. Я пыталась сосредоточиться на рисовании, однако, сам понимаешь, это было непросто.
— А ты сама с кем-нибудь разговаривала?
— Ну да, конечно, во время перерывов. Я со всеми успела поболтать. Теперь я знаю, у кого есть дети, кому на следующей неделе надо идти в поликлинику на процедуры, у кого мужья набирают вес. В следующий раз поеду сама. Здесь куча свободного места. Припарковать машину не составит труда.
Итак, теперь каждый четверг Джил собиралась и отправлялась на урок. Между занятиями она набивала руку: ставила мольберт на стол в беседке и долгие часы рисовала. Иногда она делала наброски, одновременно читая книжку по живописи, в которой рассказывалось, как научиться рисовать, пользуясь только правой стороной мозга. Или левой. Я в этом не разбираюсь.
Раз за разом она рисовала кусочек какого-нибудь фрукта или свою левую руку, элегантно положив ее на стол, покуда ей не удавалось желаемое — отключить рациональную часть сознания и действовать, основываясь исключительно на интуиции. Один набросок сменял другой и так до бесконечности. В этом вся Джил.
В нашем доме стали появляться картины. Изумительные картины, которые она писала в классе. Ее учительница по имени Альтавилла неуклонно следовала своей методике и на каждом занятии обучала своих подопечных какому-нибудь новому приему: как писать тень, как строить перспективу, как играть цветом. А потом Джил на протяжении всей недели отрабатывала этот прием, пока он наконец ей не удавался.
Как-то утром я отправился в продуктовую лавку, чтобы прикупить чего-нибудь к завтраку. Сабрина, державшая магазинчик вместе с мужем и семьей, спросила меня, как дела у Джил.
— А ты что, тоже ходишь с ней на занятия? — спросил я. Вообще-то я никогда не замечал за Сабриной склонности к изящным искусствам.
— Si, si. Lei? molta brava![40]
Чтобы показать глубину своего восхищения талантами Джил, Сабрина сделала характерный жест: держа руки ладонями вверх у груди, она сложила кончики пальцев вместе, щепотью, и одновременно ими затрясла, будто играла в кости и собиралась сделать бросок.
Нам было еще очень сложно общаться с нашими соседями, и поэтому мы все время проводили с иностранцами, свободно разговаривающими на английском языке. Не то чтобы местные нас сторонились, нет, наоборот, они были радушными и гостеприимными. Особенно сильно они добрели, когда с ними пытались говорить на итальянском. Опять же, нельзя сказать, что мы не хотели иметь с ними дела. Однако наши познания в итальянском казались еще недостаточными для того, чтобы шутить с ними, расслабляться в их обществе и быть самими собой. Мы работали над языком. В Милл-Вэлли мы наняли отличного репетитора, в Умбрии иногда приглашали позаниматься с нами Паолу, но в этот момент она была беременна, вынашивала близнецов, и, сами понимаете, наши успехи в итальянском волновали ее далеко не в первую очередь. Мы возлагали огромные надежды на интенсивный курс итальянского языка в Риме в феврале, а пока отрабатывали разговорные навыки с рабочими, Витторией и Доменико, правда, набор тем был весьма ограничен.