Улучив момент, когда можно было незаметно уйти, Винченцо, закутавшись в плащ, покинул дворец и направился на виллу Алтиери, находившуюся в восточной части Неаполя, не столь уж далеко от дворца Вивальди.
Он добрался туда никем не замеченный и, задыхаясь от волнения, вошел в сад через заднюю калитку. Освободившись от светских условностей отчего дома, оказавшись совсем рядом с Элленой, в первые несколько мгновений он ощущал неизъяснимую радость, словно уже увидел Эллену и поговорил с ней. Но это состояние быстро прошло, и глубокая печаль вдруг охватила его, будто ему грозила разлука с той, кто была совсем рядом.
Опустилась ночь, окна виллы не светились, и он понял, что ее обитатели уже спят. Надежда увидеть Эллену угасла. И все же он был счастлив, что он здесь, что может войти в сад, приблизиться к окну и, может быть, случайно увидеть, как она открывает его и смотрит в темный сад. Преодолев преграду из густых кустов, он оказался перед портиком виллы. Была уже полночь, и казалось, что глубокую тишину не нарушает ни ласковый плеск моря внизу, ни приглушенное ворчание Везувия, который время от времени вспыхивал, как факел, освещая горизонт, и снова гас. Величие ночи успокаивало, и юноша в священном трепете прислушивался к прерываемым долгими паузами вздохам огромного вулкана, похожим на рокот далекого грома. Внизу серебрилась гладь залива, были видны еле различимые контуры берегов и серые одиночные силуэты судов, бесшумно покидавших гавань. На безоблачном небе ярко горела Полярная звезда, указывающая им путь. С залива дул легкий, прохладный ветерок, еле колышущий верхушки могучих сосен. Откуда-то до слуха Винченцо донеслись печальные звуки молитвы, сразу же привлекшие его внимание. Это была заупокойная, и юноша попытался определить, откуда льются эти звуки. Но вдруг они смолкли, словно растаяли в воздухе. Это показалось ему странным. Он вспомнил, что в некоторых провинциях Италии так отпевают умерших, и вместе с тем он был уверен, что совсем недавно слышал эту молитву. И вдруг вспомнил, что слышал ее в церкви из уст Эллены, когда она молилась. Переполненный воспоминаниями, он еще больше углубился в сад и обошел виллу с другой стороны. Теперь, когда пение возобновилось, он не сомневался, что слышит голос Эллены. Он остановился как зачарованный, едва дыша, боясь упустить хоть единый божественный звук милого голоса. Сквозь густые заросли цветущих кустов слабо светилось окно. Узорчатые ставни были раскрыты, и в глубине комнаты перед небольшим алтарем он увидел коленопреклоненную Эллену.
Наконец она медленно поднялась с колен. Лицо ее светилось тихой радостью, когда она подняла опущенные глаза. Волосы, небрежно рассыпавшиеся по плечам, делали ее еще прекрасней. От легкой, похожей на тунику одежды, окутавшей ее стан, она казалось ему прелестной нимфой. Юноша был настолько потрясен и взволнован, что отчаянная мысль мелькнула в его голове: тут же воспользоваться представившейся ему счастливой возможностью и признаться Эллене в своих чувствах к ней. Но он вдруг замер, услышав, как ее уста произнесли его имя. Забыв об осторожности, он потревожил кусты цветущего клематиса перед окном и увидел, как девушка испуганно посмотрела в сад. Но густые ветви разросшихся кустов надежно скрывали его. А когда Эллена подошла к окну, чтобы закрыть его, выдержка изменила юноше, и он невольно вышел из кустов. Эллена замерла, лицо ее побледнело. Дрожащей рукой она захлопнула ставни и покинула комнату. Вместе с ней Винченцо покинула надежда.
Еще какое-то время он оставался в саду виллы в тщетном ожидании огонька в окне или звуков ее голоса, но, так и не дождавшись, опечаленный, побрел прочь.
В голове роились мысли, которые должны были прийти ему раньше. Он понимал, сколь неразумны и опасны его попытки увидеть Эллену. Его родители никогда не дадут согласия на его брак с девушкой не их круга. В глубоком раздумье он продолжал свой путь домой, то решая отказаться от Эллены, то впадая в полное отчаяние от этой мысли. Войдя под полуразрушенную арку развалин крепости над дорогой, по которой он следовал, он вдруг увидел перед собой фигуру человека в монашеской сутане. Лицо его под низко надвинутым капюшоном было в темноте неразличимо.